Скука прекрасной Бурруджун

— Госпожа просит передать, что ей знакома манера игры на ишунской лютне. Уж не молодой ли господин Дар-Марана играет? Прежде госпоже приходилось многажды слушать его игру.

Лютня жалобно и фальшиво заныла, едва только юноша с улыбкой поднял голову, чтобы ответить даме. Тяжелый, словно стальной цеп, взгляд правителя Шашатаны заставил его пальцы онеметь, и струны зазвучали тише, словно у манерной девицы, которая лениво перебирает струны в ожидании уговоров. Он не решился оправдываться, зная, что правитель Шашатана не любит этого, но за молодым человеком не было и тени дурного: госпожа слышала его игру, когда он приходил в дом ее приемных родителей, в попытках усладить слух средней сестры.

Дамам была непонятна эта пауза, но на всякий случай они подхватили мелодию, а потом заиграли старинную песню о светляках и горных путях, что ведут к небесам. Вскоре разговор сошел на недавние события. Впрочем, последние дни, только их и обсуждали, это было не удивительно.

— Что, не нашлись ли остальные свитки, господин Мин-Раге? — спросила через даму Бурруджун. — Есть ли какие-то новые сведения?

— Да простит мою дерзость прекрасная госпожа, — произнес Мин-Раге, — но уместно ли это обсуждать сейчас? Да и, боюсь, подобные вещи способны повредить слабые умы женщин. Я не осмелюсь тревожить ваши нежные уши мерзкими подробностями.

Он поклонился, и за шелестом своих одежд не проник в суть наступившей за ширмой тишины.

Бурруджун что-то произнесла с усмешкой, а юный голосок со страхом воскликнул: "О нет, я не смогу так сказать!.. помилуйте, госпожа…"

И затем заговорила другая дама, голосом пониже. Мягкие интонации напоминали перекаты круглых камней в горном ручье, и Дар-Рокко невольно заслушался, не вникая в сами слова. "Верно, это все та же Мона-дар-Ушшада", — решил он и тут же устыдился — к лицу ли ему и думать о молодых женщинах.

— Не стоит беспокоиться, — произнесла дама крайне смиренно. — Прекрасная госпожа просит передать, что ум женщины действительно слаб и тонок… но хоть он и прогибается как стебли ирного корня на ветру, потом всегда выпрямляется.

Мин-Раге снова поклонился, мягко и снисходительно улыбаясь. Он обвел сидящих рядом мужчин веселым взглядом, легким жестом приглашая подивиться неожиданному разговору.

— И все же, — сказал он, — ум женщины нужно беречь. А вдруг порыв ветра окажется слишком силен? "И ветра плач на соленом берегу…"

Цитата из поэмы ишунского мудреца заставила дам примолкнуть. Спорить и дальше было бы невежливо, и потому дамы, помолчав, едва слышно зашептались, наперебой советуя прекрасной госпоже то одну, то другую строчку из стихотворений.

— "Не знаешь, что осветит путь тебе…" Госпожа просит прощения, что побеспокоила ученого мужа столь глупой просьбой, — негромко произнесла дама.

Дар-Рокко едва сдержал усмешку: разве что Мин-Раге не услышал бы в этих словах тонкую издевку. Военачальник отклонился чуть назад, чтобы разглядеть под перегородкой хоть что-то кроме края рукавов, но, к сожалению, видно было только слои узорчатого шелка, плавно переходящие от коричневого к зеленому.

За перегородкой зашептались, и мягкий голос произнес — тихо, как бы для себя, но так, что те, кто сидел недалеко, расслышали:

— Что ж, не стоило отнимать время у благородного общества. Следовало сразу обратиться к женщинам. Расспросим завтра дворцовых прислужниц, уж они наверняка давно все знают.

Удар, и удар жестокий. Правитель Шашатана резко поднял руку, чтобы Мин-Раге не вздумал отвечать, и тот покорно умолк, хотя даже посмеивающемуся Дар-Рокко было немного жаль беднягу.

— Прекрасная моя госпожа, — сказал правитель Шашатана. — Я слышал, вы недавно занялись разгадыванием загадок?

— О да, — ответила со скрытым вздохом дама. — Это весьма увлекательное занятие. Жаль только, что действительно интересные встречаются редко.

— Ах, как жаль, что нельзя вас попросить разгадать и эту! — воскликнул захмелевший Наан-Караму.

Принц Аину тонко улыбнулся и пожурил начальника стражи Серебряных врат за неуместные шутки и невоздержание.

— Да что там, какие шутки, — засмеялся Наан-Караму. Этот мужчина, хоть и весьма уважаемый, был давно известен своей неустойчивостью к хмельным напиткам. — Уважаемая дама права, уж кто-кто, а слуги, тем паче женщины знают куда больше, чем говорят. Они ведь везде бывают, все слышат. Бывает, забудешься и скажешь нечто, для чужих ушей не предназначенное… и думаешь — всего лишь при слуге, ничего страшного. А они все запоминают, хотя, право, сомневаюсь, что им хватает ума понять, что к чему.

— Что же, вы полагаете, будто нашу работу можно поручить слугам, и они справятся быстрее, отыскав пропавшие сокровища? — рассердился Мин-Раге.

— Почему же слугам? — очень удивился Наан-Караму. — Прекрасная госпожа может разгадать эту загадку куда быстрее вашего, разве нет?

Даже принц Аину не нашелся сразу, что можно сказать, чтобы и глупца одернуть, и прекрасную госпожу не оскорбить ненароком. Правитель Шашатана не вмешивался, внимательно, с глубоким интересом наблюдал за ними, ожидая, как придворные выйдут из этого нелепого разговора.