Скульптор и скульптуры

Надеждин, хоть и не был причастен ко всем мировым грехам, но было время, когда и он принимал активное участие в их размножении. Возможно, что он так и продолжал бы жить в своём греховном неведении, но в нём текла капля английской крови, которая позволяла в потоке крови русской чувствовать скрытые смыслы английских анекдотов о жизни, а не искать в жизни правду, бездумно следуя утверждениям, что именно в ней Бог. Надеждин знал, что Бог везде и во всём.

Жизнь Надеждина перевернул анекдот об английских проститутках. В России шли очередные перестроечные процессы. Власть грабила, народ пытался бастовать, а Надеждин пытался поменять мировоззрение. Шахтёры жили в палатках, прямо на Красной площади и стучали касками по лобному месту пробивая дуры в Америку. Жизнь била ключом. Надеждин чувствовал себя как рыба в воде в этом всеобщем борделе. Он не мог обманывать не виноватых, а виноватых мог. Он богател на людских страстях и пороках.

Но тут, как говорят, вдруг откуда не возьмись, появился бывший российский разведчик, долго сидевший в английской тюрьме, как советский шпион. За годы отсидки он привык к покою, тишине, английскому чаю и чопорности английских охранников. СССР рухнул, разведчика отпустили домой. Сначала он обрадовался, а потом стал писать письма английской королеве и проситься обратно в Англию. Он так и писал, что та страна, в которую он попал – уже не есть его родина, и в ней он, весь пропитанный английскими принципами, жить больше не может. Королева была не против его приезда. Просьба бывшего разведчика соответствовала её представлению о мире и об английских принципах.

Так вот, у этого нашего разведчика на всякое событие, происходившее в России, всегда был готов анекдот, и не просто анекдот, а и его полная расшифровка.

Выйдут, например, русские женщины на транссибирскую магистраль с тем, чтобы поезда останавливать и мужей поддержать, которые касками по Красной площади стучат или перегородят грудью федеральную автотрассу в тех же целях, и тут же наш разведчик даёт полную раскладку событий. Он смотрит на этих несчастных женщин и со всей английской холодностью и чопорностью, вперемежку с русским куражом и цинизмом, но не переходящим в хамство, он ведь разведчик, а не министр, начинает: «Помню, делал я доклад английскому Премьер – министру. Помню, окно в кабинете было открыто, и в него доносился шум женских голосов. Премьер меня спрашивает: «Что там?». Я отвечаю: «Лондонские проститутки, сэр». Тогда он со всем английским консерватизмом, непогрешимостью английских принципов и большой любовью ко всему человечеству и конечно к проституткам спрашивает: «Мы ущемляем их права?». – Нет, сэр, – отвечаю я, они занимаются любимым делом. – Может быть, они мало зарабатывают, – продолжает он свои расспросы. – Нет, сэр, они довольны своими доходами. – Тогда почему они кричат? – уже надменно, так как мораль соблюдена, спрашивает Премьер. – Бляди, сэр, – завершаю я эту викторину». Потом, наш разведчик, немного подумав, сказал: «Для них это анекдот, а для нас жизнь. Мы все тут бляди, сэр».

Уместно заметить, что в те недалёкие времена, Надеждин со всей страной вдыхал мало, а выдыхал много. На выдохе у него появлялись автомобили, квартиры, роскошные женщины, но вся его жизнь была, напрочь, лишена всяких принципов. Поэтому, короткое «Мы все тут бляди, сэр», Надеждин понял правильно, дословно и буквально. Он не был дураком, чтобы не видеть, как в его стране размножается новая волна холуёв, которой уготовлена участь нового «топлива» в её огромном паровом котле. От общения с разведчиком, Надеждин заскучал. Конечно, всегда полезно общаться с мудрым человеком, знающим на все вопросы правильные ответы, но тогда жизнь приобретает смысл, а вместе со смыслом из неё уходят все страсти, массовые увлечения и тому подобные вещи. Надеждин затосковал до такой степени, что перестал участвовать в размножении людских пороков. Он бросил всё. Он скатился в самый низ жизни и сравнялся с бодрыми массами трудящихся. Но, массы оказались ещё хуже тех, кто их вёл. Вожди эти массы хотя бы стригли, и жили в своё удовольствие, а подстриженные массы только бегали по территории России голыми и ужасно свинячили. Массы Надеждина не вдохновили.

Тогда, Надеждин бросил всех: и вождей и массы и остался совсем один, если не считать математику и литературу. Он начал в цифрах искать буквы, а в буквах – цифры. Это был его первый, настоящий, долгий вдох, приведший его к схемам и графикам, к оси координат и нахождения своего места в ней. Но, Надеждин, отвыкший вместе со всей страной от правильного дыхания, постоянно сбивался с ритма. Он вдыхал и возносился над Землёй к Богу, но как правильно выдыхать абсолютно не понимал, поэтому задерживал дыхание. Но, это было в прошлом. Это было тем, что отразилось на его лице в виде морщин и усталости. Постепенно, он начал кое-что понимать и о выдохе, но стоило ему глотнуть алкоголя, как он напрочь забывал о вдохе.