Скульптор и скульптуры

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму –
Куда несёт нас рок событий.

Лицом к лицу

Лица не увидать.
Большое видится на расстояньи.
Когда кипит морская гладь –
Корабль в плачевном состояньи.

Земля – корабль!

Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Её направил величаво.
…

Теперь года прошли:

Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!

Сегодня я

В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!

Муза ликовала. Надеждин оставил всех ради неё одной. Её женское сердце радовалось. Её заметили. Ей поклоняются. Она нужна. Она делает то, что всегда хотела, для чего была рождена. Она помогает творить таланту и достигать небесных высот.

Звали Музу, ту, которая первая обратила внимание на Надеждина – Каллиопа. Она была прекрасна. Её цвет лица не портили даже длительные сидения за вечным свитком, по которому она с большим усердием водила палочкой для письма, выводя на нём какие-то волшебные и священные знаки для Надеждина, которые он пытался перевести в слова понятные людям. Они почти дружили. Они были близки. Они были счастливы. Надеждин был один на Земле. Музе не с кем было его делить. Надеждин был холост. Но у Музы были сёстры. Эти милые сестрички, глядя на усердие и сосредоточенность Каллиопы, заподозрили и не без основания, что ей сильно повезло. Что их сестра, такая же Муза как и они, нашла земное существо способное слушать, слышать и даже понимать. Сестёр охватила зависть. Ещё бы. Сами они давно «плюнули» на человечество. «Плюнули» с тех самых пор, как человечество определило им место языческих богинь, сделав из них миф и скучные сказки. Вроде бы определение «языческие боги и богини» звучало не плохо и сочеталось со словом «язык». Но с этого сочетания всё и покатилось к чёрту. Человечество разделилось на тех, кто жил до н. э. и после. А с чего бы такое деление?

Миссия, сбивший человечество с толку, так и сказал: «Сначала было слово. И слово было у Бога. И слово было Бог». Он же сказал, что «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. И ещё он говорил «не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерой мерите, такою и вам будут мерить». Он всё правильно говорил и делал, но человечество, как обычно все Его откровения поняло превратно и в своих жаргонных терминах заявило, что место всех языческих богов возле «параши». Эх, люди, люди. Зачем вам слова, зачем вам язык.

Только самые чистые людские души по-прежнему почитали всю историю Богов и всех Богов в истории, у которой не было ни начала, ни конца. Они чтили всех Богов, а значит и себя в них. Так выходило, что Надеждин был из этих людей. Он хоть и мало молился, но всегда вслушивался не только в новостийные программы, но и в космические шумы, и вглядывался не только в женские ноги, но и смотрел на Небо.

Сёстры завидовали Каллиопе.

Сестра Эрато, совершенно бессовестно использовала свою лиру вместо лука и запускала в свою сестру то карандаши, то кисти, то музыкальные смычки отвлекая её от многотрудных занятий.

Сестра Эвтерпа извлекала из своей флейты такие звуки, что остальные сёстры готовы были оттаскать её за волосы, но из вредности к Каллиопе терпели.

Сестра Клио показывала всем что и у неё есть вечный свиток и палочка для письма, а значит и прав на Надеждина у неё не меньше чем у Каллиопы.

Сестра Мельпомена, даже сняла маску и скорчила такую скорбную «рожицу» увенчав её венком из плюша, что на Земле «запахло» серьёзной трагедией. Мельпомене на Земле хватало всего и без Надеждина. Катастрофы, катаклизмы, мелкие аварии, ведущие к большим трагедиям, следовали бесконечно. Но она бы не была бы Мельпоменой, если бы просто так, по-родственному и за кампанию, не принялась «бузить» вместе с остальными сёстрами.

Сестра Полигимния хоть и была тиха, но явно готовила какую-то большую пакость для Каллиопы.

Сестра Терпсихора выделывала танцевальные «па» прямо перед носом Каллиопы, откровенно намекая ей на то, что всё равно уведёт у неё Надеждина.