Скверна

Она легко пнула его. Он схватил ее ступни и крепко сжал.

– Тебе надо быть осторожнее, – поддразнил он ее. – Даже охотники поняли, что я храбрец. Они слышали, что я рассказывал людям о маме, и они открыли мне все о болезни. О гнили, которая распространяется по миру. Так я стал одним из них. Я охотился на гнилых и убивал их с тех пор, когда мне было столько же лет, как тебе. Так что берегись.

Хирка сглотнула. Улыбка Стефана померкла. Он понял, что сказал.

– Ты не одна из них, Хирка. Ты принадлежишь ему, но это не делает тебя одной из них. В тебе нет ничего гнилого, девочка. Ничего. А вот во мне…

Его ладонь на ее лодыжке задрожала.

– Почему ты никогда ничего не говоришь, Хирка? Ты видела, как я выламываю зубы изо ртов покойников, но ничего не сказала?

– А что мне сказать?

– Скажи то, что недавно говорила. Что они такие же настоящие, как мы с тобой. Скажи, что это неприемлемо! Что те, кого я убиваю, когда-то тоже были людьми. Ты должна сказать, что я сволочь.

Хирка пожала плечами:

– Ты сволочь.

Его глаза увлажнились. Он откинулся назад и коснулся затылком спинки дивана. Она обняла его за плечи и провела большим пальцем по плечу.

– Ты сволочь, Стефан. Те, кого ты убиваешь, когда-то тоже были людьми. Они такие же настоящие, как ты. Как я. Это неприемлемо.

Она с легкостью повторила его слова, будто хотела поддразнить его. Но она знала, что говорит совершенно серьезно.

Он застонал и уткнулся лицом в диван. Она смотрела на капли дождя, бьющиеся о стекло. Казалось, в комнате тоже идет дождь. Попадает на тело. Вызывает зуд.

Внезапно Хирка совершенно ясно осознала, что рядом с ней мужчина. Отец зашептал бы сейчас из Шлокны, предостерег бы ее. Но отец ошибался. Она – не гниль. Гниль приходит с кровью слепых. Не с любовью. Теперь она это знает.

Стефан поднял голову и взглянул на нее. В его глазах разрасталось отчаяние. Она хотела сказать, что ему незачем бояться. Чувство, что может произойти нечто ужасное, было ненастоящим. Ничего не могло произойти. Ничего опасного.

Казалось, он испытывает большую боль, но тем не менее он приблизился к Хирке. Сначала его нос оказался около ее носа. Щетина царапнула щеку. Он закрыл глаза. Она не стала. Его губы коснулись ее губ. Хирке стало одновременно тепло и неуютно. Она позволила ему совершить этот поступок. Возможно, за все то, что он сделал правильно. Возможно, за все то, что он сделал неверно.

Это не Ример. Ну и что? Какая разница, что у него карие глаза, а не светло-серые, как у Римера?

Волчьи глаза.

Она собралась отстраниться, но он опередил ее. Его голова упала ей на грудь.

– Я сволочь, – пробормотал он в ее белье.

Хирка позволила ему продолжить прижиматься к ней. На повязке у него на ладони проступило красное пятнышко, и она поняла, что близость не была такой безопасной, как она надеялась. Гниль распространяется через кровь. Кровь Грааля. Является ли она сама носителем заразы? Или же она больше человек, чем слепая? Она должна выяснить. Должна спросить у того единственного, кто может ответить.

– Можешь отвезти меня обратно в Йорк. В больницу. Я должна увидеть отца Броуди, – соврала она.

Слеповство

Не начинай дела, которого не сможешь довести до конца.

Последние слова Свартэльда. Они вышли из самой глубины его сердца, и к ним следовало относиться серьезно. Эти слова должны были что-то значить для Римера, но он не знал что. Свартэльд так и не понял, из чего он сделан. Он умер напрасно.

Если Ример хорошо знает тинг, то Даркдаггар продолжит свою жизнь в шахтах. Обесчещенный. Сломленный. Но все же живой. Змея, а не имлинг. А вот Свартэльд… Бесстрашный и сильный мужчина.

Ример шел по улице Даукаттгата. Здесь было полно народа, но он никого не замечал. Иногда он на кого-то натыкался, но извиняться времени не было. Никто из этих имлингов не важен. Что они сделали? Сбились в кучу и смотрели? Сосали полоски сушеной рыбы, пока Свартэльд истекал кровью на каменном полу?

Разве не для этого Ример занял кресло? Разве не это ему всегда хотелось остановить? Чтобы хорошие имлинги не умирали за то, чтобы плохие могли жить? Чего он добился этой дуэлью? Только подтвердил несправедливость, что была и осталась неизменной?

Она никогда меня не простит.

Думать о том, чем Хирка пожертвовала ради того, чтобы он занял свое место, было невыносимо. Сейчас ему оставалось только одно: больше не совершать ошибок. Он сжал в кармане клюв. Последний выход и единственный путь к ней.

То, что за это придется заплатить, сомнений не вызывало. Но никакая цена не будет слишком высока. Теперь уже нет.

Ример открыл дверь и протиснулся сквозь толпу к Дамайянти. На голову он натянул капюшон. В сущности, чтобы остаться неузнанным, ему надо было сделать только это. Невероятно, но имлинги многого не видят, если не приглядываются. Но сегодня риск увеличился. Они совсем недавно наблюдали, как он протыкает мечом Свартэльда. Мастера Колкагг.