Скверная кровь

– Эту женщину вообще не стоило приглашать во дворец, – проворчал Дуло Риглод и, подавшись ко мне, доверительным шёпотом добавил: – Её бывший муж был обращённым, который не смог отринуть свои тёмные культы.

В качестве первой пары бал открыли Лафет и Элоиза, тогда как я, оставшись один, отошёл в сторону и неприметно встал к стене. Дурацкая улыбка сошла с моего лица, я так перенервничал, что с трудом дышал, и лишь через некоторое время смог снова оглядеться в поисках знакомых лиц. Корин пока мне на глаза не попадался.

Чтобы унять волнение, я выпил кубок вина. За ним другой. Скоро голова моя сделалась лёгкой, но на сердце всё равно лежал камень – Элоиза танцевала с Лафетом. Она взглянула на меня, и я в ответ улыбнулся, но право танцевать с ней присвоил себе Лафет…

Я посторонился, пропуская слугу с напитками, при этом случайно задел плечом какого-то мужчину и извинился.

– Это мне следует просить прощения, – возразил он. – Вы заслужили все здравицы, какие только можно возгласить в вашу честь за спасение Элоизы.

Теперь этот человек показался мне знакомым, однако я никак не мог вспомнить, где же его видел. Или он мне кого-то напоминал? Так или иначе, в его чертах, во взгляде было нечто неуловимое, что тревожило мою память.

Мы перекинулись парой слов, и мой язык странным образом развязался.

– Бедной Элоизе придётся выйти за человека, считающего, что жену нужно объезжать, как лошадь.

– Вижу, вы хоть и недавно в Ролоне, но господина Лафета знаете хорошо. И боюсь, ваша оценка этого человека верна. Бедная Элоиза! Но вы не должны строго судить её жениха. Он, увы, не получил воспитания, которое подобает носителю столь знатного имени и высокого титула. Люди винят в этом его отца, и впрямь неудачника – заядлого игрока, скверного поэта, даже пьяницу.

– О, я тоже слышал, что этот человек – плохой отец. Но это не служит извинением его сыну. Среди нас немало таких, кто рос в гораздо худших условиях и на чью долю выпали куда большие испытания и невзгоды, чем легкомысленный и беспутный отец, – заявил я.

– Разумеется, вы имеете право так говорить. Элоиза рассказывала мне о вашем благородстве…

– О, так вы знакомы с Элоизой?

– Я тоже пишу стихи и немного рисую. Правда, в отличие от Элоизы и то и другое делаю намного хуже. Но мы знакомы много лет и, имея общие интересы, не раз вели долгие беседы. В определённом смысле я даже могу считать её своим другом.

– Ну, если вы друг, то скажите, как можно предотвратить её брак с этим мерзавцем Лафетом?

– Сразу видно, что вы новый человек в этом городе. Пробыв здесь подольше, вы поняли бы, что, если Лафет чего-то хочет, он это получает. Элоиза отказывала ему не раз и не два, но маркиз не сдался и, чтобы добиться её руки, оказал королю множество весьма ценных услуг. Теперь, боюсь, сделать уже ничего нельзя. Я надеюсь лишь, что после свадьбы Элоизе хватит упорства и отваги отстоять своё право писать стихи, рисовать и обучаться наукам.

– Если свадьба вообще состоится, – мрачно обронил я.

Новоявленный друг Элоизы потрепал меня по плечу.

– Вам не следует так говорить. Если ваши слова дойдут до Лафета, он должен будет послать вам вызов. Да, на дороге в Ролон вы проявили великую доблесть, но дуэль – это, знаете ли, не война, это особого рода состязание. Мало того что Лафет отменный фехтовальщик, он ещё и подлец, не брезгующий никакими средствами. Если он не сможет одолеть вас в честном поединке, то наймёт убийц.

– А вы, похоже, хорошо знаете и Лафета?

– Уж мне ли его не знать? Я его отец.

Я нервно отпил вина, глядя на танцующих. Спустя мгновение повернулся к нему.

– Не надо меня осуждать, – промолвил он. – Я действительно друг Элоизы. Я люблю её, как дочь, которой у меня никогда не было. Люблю, как сына, которого хотел бы иметь вместо того, который достался мне по заслугам. – В его словах звучала горечь, но не жалость к себе, а скорее что-то вроде покаяния. – И с вами, граф, я говорю как друг, ибо знаю, что Элоиза испытывает к вам дружеские чувства. – Он заглянул мне в глаза и продолжил: – А возможно, хотя об этом лучше не говорить вслух, и не только дружеские. Несомненно, из-за того вина, которое я сегодня выпил, у меня чересчур развязался язык. Показалось, что я могу поделиться с вами тем, что тяготит моё сердце. Поверьте, мне самому хотелось бы, чтобы эта свадьба почему-либо сорвалась, но, увы, это невозможно. И я не смею винить Лафета за то, каким он стал. Не я его воспитывал, а мой отец… Хм. Пока я проводил время за кубком и карточным столом, мальчик впитывал алчность и беспощадность деда. С каждым годом я становился всё слабее, а Лафет, наоборот, всё сильнее.

И тут меня осенило:

– Это Элоиза просила вас поговорить со мной? И она сказала вам, что любит меня?

Но ответить он мне не успел.

– О, смотрите, мой отец обратил внимание на нашу беседу. Пойдёмте, я представлю вас ему.

Он взял меня под руку и повёл к пожилому мужчине, сидящему в кресле по другую сторону залы.

– Проведя с ним несколько минут, вы узнаете о Лафете больше и поймёте его лучше, чем если бы размышляли о нём целый год.