Сквозь кровь и пламя

Из-за непрекращающегося шума постоялого двора было трудно сосредоточиться. Стучали игральные кости, отскакивая от стола. Громыхали кружки. Кричали местные жители, запивавшие медовухой усталость после трудного дня. Стонала несчастная лютня, мучаясь в неумелых руках барда. С каждым мгновением казалось, что все звуки становятся только громче, как кукареканье петуха поутру.

– Ну же, Кейлен, чего ждешь? Пока солнце взойдет? – гоготнул Данн, остальные подхватили.

Юноша злобно покосился на Данна и крепко вцепился в топор, даже костяшки на пальцах побелели. Он отвел плечо назад, замахнулся над головой и со всей силы швырнул орудие вперед.

Время словно замедлилось. Топор неспешно крутился в воздухе, в ушах раздавался металлический звон. Спустя, кажется, вечность, топор лезвием вонзился в мишень – аккурат за границей внешнего круга. Внутри у Кейлена всё упало.

Хохот Данна перекрыл прочие звуки.

– Ну, во всем нужно видеть хорошее. По крайней мере, с топором у тебя лучше, чем с луком. Я просто никогда не видел, чтобы он куда-то попал из лука, – объяснил он остальным, хватаясь за живот.

Кейлен ощутил, как у него чешутся кулаки. Чья-то рука легла ему на плечо.

– Не торопись. Вдохни поглубже. И выдыхай только в момент броска, а кинув топор, руку не опускай, иначе он полетит не пойми куда.

Аллерон ободряюще подмигнул, протягивая Кейлену другой топор.

Кейлен благодарно кивнул и, приняв оружие из рук Аллерона, снова встал на линию. Он глубоко вдохнул и попытался расслабиться.

– Четыре медяка, что он попадет точно в центр, – послышался голос Аллерона.

– Отвечаю! Кто ж откажется выпить за чужой счет? – отозвался Данн, поднимая кружку.

Кейлен не стал дожидаться, пока приятель скажет что-то еще. Размахнувшись, он метнул топор и по совету Аллерона проводил его рукой. Выпуская древко из пальцев, юноша зажмурился. «Боги, боги, пусть Данн продует эту ставку!»

Группа взревела так, что перекрыла весь остальной шум постоялого двора. У Кейлена загромыхало в ушах, живот будто искололо крохотными иголками. Он осторожно приоткрыл один глаз, не решаясь смотреть сразу в оба.

Топор торчал точно в середине круга, рукоять висела над землей. По телу словно прокатилась волна воодушевления. Издав какой-то нечленораздельный вопль, юноша подскочил на месте. Обернувшись, он увидел на лице Данна мрачно-удивленное выражение.

Аллерон всучил Кейлену кружку и громогласно рявкнул:

– За Воителя! За Акерона!

– За Воителя! – радостно поддакнул Кейлен, и они оба осушили кружки до последней капли.

– Я в тебе не ошибся, – широко улыбаясь, произнес Аллерон. – Хотя в следующий раз я бы на твоем месте не зажмуривался.

Подмигнув, он пошел к Данну забирать выигрыш. Остальные мужчины так же, как Аллерон, поздравляли Кейлена.

– Неплохо, – проворчал Данн, когда Кейлен подошел к нему. Он поднял кружку повыше и качнул ей в сторону друга, подражая приветствию дрифейенцев. – Однако я собираюсь выиграть те четыре монеты обратно – либо у Аллерона, либо у тебя.

Кейлен почувствовал запал, пришедший от медовухи. И ухмыльнулся:

– Четыре монеты тому, кто совершит три лучших броска!

Вызов будто пронзил Данна разрядом молнии. Он мигом оттолкнулся от стены и выпрямился, а в глазах зажегся знакомый огонек.

– Принимаю. Чур я бросаю первым.

* * *

– Да! – крикнул Кейлен, когда его топор угодил четко между третьим и четвертым кольцом, в двух очках от Данна. – Похоже, этот подход за тобой, – с озорной улыбкой добавил он.

Приятель передразнил его издевательским тоном, пока плелся к бару, чтобы заказать очередную выпивку. Случайно запнувшись о стол, он начал падать и попал прямо в объятья к госпоже Элине. Та непринужденно улыбнулась, похлопала юношу по спине и подтолкнула в направлении бара – чуть сильнее, чем нужно было. Кейлен просто рассмеялся, сделал глоток медовухи и стал смотреть дуэль между Аллероном и кем-то из его земляков – кажется, Лейфом, но наверняка сказать было нельзя.

Данн при желании мог вести себя как настоящая скотина, однако Кейлен остро осознавал, как ему повезло с друзьями. Да что там с друзьями – с братьями. После смерти Хейма они по-другому к нему и не относились: посмеивались, когда он дурил, ставили на место, когда зарывался. Остальные обращались с ним как с яичной скорлупой, не зная, что сказать и говорить ли вообще. От этого утрата Хейма ощущалась лишь острее.

Стараясь выкинуть дурные мысли из головы, Кейлен похлопал кошель в кармане, тот отозвался звоном. Укол вины стер улыбку с лица. Он успел просадить столько денег, что на них можно было бы питаться неделю. «Ладно, – успокоил он себя, – один вечер можно». Юноша глотнул медовухи и попытался отчаянно радоваться всему, что происходит вокруг.