Сквозь кровь и пламя

– Связь между драконом и его дралейдом гораздо глубже, чем можно объяснить. Уверен, ты и сам уже почувствовал: ваши души не просто переплетены, они – одно целое. Твоя личность меняет Валериса, он же в свою очередь меняет тебя. Самую твою суть. Я уже вижу в тебе эти перемены. Когда смешиваешь что-то до однородности, вернуться к прежнему состоянию уже невозможно. Две души, слитые воедино, – это не сумма двух частей, а нечто совершенно новое.

Кейлен не удержался и оглянулся на спящего за спиной Валериса. «Неужели я и впрямь успел измениться?»

– Когда дралейд теряет своего дракона, – продолжал Тэрин, – или дракон теряет своего дралейда, они теряют часть себя. Могут утратить способность касаться искры, лишиться некоторых эмоций, привычек, черт характера. Могут расхотеть жить. – Он шумно выдохнул. – Да, «ракина» означает «тот, кто сломлен», но эльфы относятся к этому прозвищу с почтением. Они переводят его как «тот, кто остался».

Глава 25. Незаживающая рана

Колесо повозки налетело на очередной камень. Элла потерла изрядно исстрадавшуюся спину. Рэтт улыбнулся и нажал пальцем на ноющий комок мышц. Девушка выгнулась одновременно от боли и облегчения.

– Потерпи, еще чуть-чуть, – с улыбкой произнес он, и глаза его засияли теплотой.

Когда в Мидхевене Рэтт показал ей письмо дяди Таннера, она поначалу не знала, что и думать. У них не было денег, это уже обсуждали. Потому и выбрали Фолстайд: билеты из Гизы стоили целое состояние. А то и дороже.

Кроме того, ей не нравилась мысль приехать в новый город должниками. Они ведь хотели начать жизнь с чистого листа. Только как это сделать, если над тобой будет висеть обязательство с кем-то расплачиваться?

С другой стороны, Таннер был хорошим человеком – по крайней мере, по словам Рэтта. А его умению разбираться в людях Элла доверяла.

Положение было, по правде сказать, безвыходным. Несмотря на стонущую от боли спину и пустой кошелек, Элла всё равно предпочла бы Фолстайд. Быть обязанным кому-то хуже, чем трястись в повозке по каменистой дороге. Ради новой жизни она согласна была потерпеть еще месяц дороги.

Увы, Таннер – из добрых, конечно же, побуждений – уже заплатил за билеты из Гизы. И когда они прибудут в Берону, от этого никуда не деться. Элла достаточно хорошо знала Рэтта и понимала, что тот не сможет спокойно спать, пока не расплатится. Так что выбора не было… Элла мысленно прокляла Таннера.

Девушка выглянула из повозки. Позади расстилались широкие равнины, а слева шли предгорья Лоддарских гор. Она еще никогда не была так далеко от дома. Только в последние дни она осознала это по-настоящему. Тоска по дому засела в желудке и постоянно напоминала о себе тошнотой.

Нет, Элла была счастлива – всё-таки мысль переехать в Берону принадлежала ей, – но это не значило, что она не скучает по родителям. По тому, как на нее смотрел отец, словно она звезда, упавшая с ночного неба. По тому, как мама вечерами сидела с ней и беседовала о мире, звездах и мальчиках. Она скучала даже по Кейлену. Брат часто вел себя словно настоящая заноза в заднице, но у него было доброе сердце, и он всегда ее любил. Элла положила руку на живот, будто это могло унять посасывание под ложечкой.

Девушка посмотрела вперед. Город Гиза показался сразу после того, как повозка пересекла реку Ирнелл. Массивные серые стены охватывали город полукругом, а с другой стороны замыкались побережьем. Над всеми зданиями возвышалась знаменитая башня Маяка, своим вечным огнем привлекающая корабли из краев близких и далеких. Конечно, в Эфирии были и другие маяки, но этот – первый. Так рассказывал отец. Он думал, что дочь не слушает, но она слушала.

Элла прильнула к Рэтту и положила голову ему на грудь. «Уже скоро».

Если вдуматься, все их поступки не имели значения. Важно лишь, что они вместе. А остальное можно уладить.

Купец – мастер Харсон Линк – не взял с них за поездку ни марки. Он распродал почти весь товар в Мидхевене и ехал за новым в Гизу.

– А чего ехать порожняком? – пожал плечами жилистый старик, обнажая в улыбке немногие оставшиеся у него зубы.

Элла не привыкла к доброте незнакомцев. Конечно, многие в душе были добры, но всегда требовали что-то взамен. Харсон Линк, однако, был просто добрым.

Вместе с ней и Рэттом в повозке ехала еще одна молодая пара, а также отец с сыном – все небогатые. Одеты они были не в рванье, оголодавшими тоже не выглядели, но и на жителей Гизы не походили. Впрочем, это понятно и по тому, что они ехали в купеческой повозке. Наверное, у них, как и у Рэтта, родные там или за морем. Или они направлялись в Гизу искать работу. Все молчали, так что узнать не получалось.

Повозка резко встала, и Рэтт едва успел поймать Эллу, чтобы та не налетела на ребенка.

– Цела? – спросил он и, только когда она буркнула недовольное «угу», встал.

Спереди послышались голоса, но из повозки нельзя было увидеть, что происходит.

– Эй там, на задах, немедленно вылезайте! Именем императора!