Сквозь льды [Повесть о полярном исследователе Р. Амундсене]

— Для полета нам необходимы два больших самолета «дорнье-валь», — сказал он.

— Хорошо. Я куплю два самолета.

В тот же вечер они наметили план экспедиции. Амундсен послал телеграммы в Норвегию своим друзьям-летчикам и механикам и предложил им готовиться к полетам на Северный полюс. А еще через три месяца, в начале мая 1925 года, Амундсен и Эльсворт уже были на острове Шпицберген, где их ожидали два самолета «дорнье-валь» № 24 и № 25, привезенные океанским пароходом. Для своего времени это были хорошие машины, с просторными кабинами. Они могли плавать по воде, скользить по льду и снегу. С гидропланами прибыли летчики Дитрихсон, и Рисер-Ларсен, механики Омдаль и Фойхт. На этих людей, смелых и решительных, Амундсен мог положиться как на самого себя.

Когда все собрались на Шпицбергене, откуда должен был начаться перелет, Амундсен на первом же совете предложил исследовать ледяные просторы как можно дальше к северу, вплоть до полюса. Что находится к северу от Шпицбергена? Море или суша? Этого еще никто из полярников не знал. И это нужно было выяснить точно.

В продолжение трех недель летчики приводили в порядок самолеты и богатое снаряжение; они забирали с собой полярные сани и складные лодки на случай, если придется спуститься на лед и пешком пробираться назад к земле. Экспедиция располагала превосходной теплой одеждой, массой продовольствия. Нужды не было ни в чем.

С утра 21 мая дул легкий попутный ветер. Летчики и механики в последний раз проверили моторы и в три часа дня собрались у машин.

Из ближнего поселка Кингсбея пришли проводить их рабочие и инженеры угольных рудников. Путешественники облачились в тяжелые меховые одежды и начали размещаться по самолетам: Эльсворт, Дитрихсон и Омдаль летели на самолете № 24, Амундсен, Рисер-Ларсен и Фойхт — на самолете № 25.

Самолет № 25 двинулся в путь первым. Он быстро скользнул по льду днищем своей гондолы и поднялся в воздух. При подъеме лед кругом трещал, из трещин фонтанами била вода, но пилот Рисер-Ларсен знал свое дело: аппарат резким рывком оторвался ото льда и понесся по воздуху.

Амундсен сидел в кабине для наблюдателя. Через зеркальные окна он видел Шпицберген как на ладони.

Почти весь остров был закрыт снегом и льдом. Только небольшие пятнышки земли и камней чернели на западном берегу. Далеко на востоке и на севере поднимались ледяные зубцы гор. Все было полно ледяного сверкания.

Они уже пролетели большое расстояние, как вдруг Амундсен обнаружил, что самолет № 24 исчез. Может быть, он не сумел оторваться ото льда? Или, поднявшись в воздух, упал опять? Амундсен сделал знак, и Рисер-Ларсен повернул обратно. Нельзя было одному самолету лететь в такое рискованное путешествие. Но через несколько минут Амундсен заметил на пути полета какое-то сверкание — это солнце играло на крыльях самолета № 24. Теперь машины летели на север, держась неподалеку друг от друга. Солнце все время ярко сияло. Поравнявшись с последним островом — Амстердамским, они попали в туман. Сперва туман налетал серыми холодными клочьями, потом стал гуще и плотнее. Амундсен потерял другой самолет из виду.

Рисер-Ларсен дал руль высоты, самолет поднялся над туманом. Снова показалось солнце. Иногда внизу туман разрывался, и Амундсен видел огромные ледяные поля. Льды, очевидно, находились в движении, между отдельными льдинами темнели трещины.

В восемь часов вечера туман внезапно начал редеть и в одно мгновение исчез. Огромная сверкающая поверхность открылась перед глазами летчиков. Это было гигантское ледяное поле. Спустившись пониже, летчики убедились, что садиться на такой «аэродром» — значит разбить машину и самих себя. Кое-где льдины стояли, точно зубчатый забор. Гладкой площадки не было нигде. Время от времени попадались во льду черные трещины, похожие на небольшие извилистые ручьи. Нечего было и думать о посадке.

Все пока шло отлично: моторы работали как часы, самолеты шли со скоростью ста пятидесяти километров в час. И небо было чистое и ясное.

Около десяти часов вечера на севере показалась тонкая пелена слоистых облаков. Она лежала высоко и нисколько не мешала летчикам. Амундсен все время напряженно вглядывался вперед и убеждался, что нигде и никогда еще не видел ничего более пустынного и унылого. Когда он проходил, бывало, по таким льдам, он встречал то чайку, то белого медведя или, наконец, видел какие-нибудь следы. А с самолета он не мог видеть ничего, кроме сверкающей белизной пустыни.

В полукилометре за ними на той же высоте шел самолет № 24.

Ровно в полночь самолеты достигли 87° северной широты. Еще триста километров с небольшим — и они будут над Северным полюсом. Солнце высоко стояло на небе. Льды мрачно сверкали, и красноватые тени тянулись от ледяных заборов.

И в это время механик Фойхт крикнул пилоту:

— Половина бензина израсходована! Нужно прекращать полет.

Амундсен подал знак спускаться.

Самолет широкими кругами пошел на снижение. Большое озеро, замеченное летчиками, было еще довольно далеко, как вдруг мотор закапризничал, и летчик принужден был перевести машину на посадку.