Сквозь страх

По лестнице они втроем спустились в глубокий подвал с кирпичными стенами и встали, озираясь по сторонам. «Неужели по весне этот подвал не заливают вешние или грунтовые воды, — мелькнула неожиданная мысль у Митьки. — Ведь глубина подвала с добрый этаж, а дом-то стоит не на пригорке». Но воды в подвале не было и в помине.

Караульный, словно почувствовав, что он очень некстати тут толчется, осмотрев содержимое ведра, заявил, чтоб те приступали к работе, и ушел. Как только наверху хлопнула дверца, Ибрагим бросился к дальнему углу. Ему за несколько минут до этой акции шепнул на ухо Апанаев, где в действительности находится спрятанное богатство. Еще наверху, когда они шептались, Сабадырев понял, что золото зарыто где-то в другом месте, а не там, где ему первоначально было сказано.

Ибрагим выхватил из-за пояса кинжал, откопал лопатку с коротким черенком, видимо, специально припасенную в свое время хозяином дома, и принялся быстро, с одинаковой периодичностью, точно машина, отбрасывать землю. Потом так же ошалело работал Митька. Их подгонял страх: в любую минуту мог вернуться караульный начальник. Правда, они могли заявить, что откапывают водопроводную трубу, место ее соединения. Но это могло все-таки вызвать подозрение. Прошло около получаса, а они уже вгрызлись в землю метра на полтора. Вскоре лопата звякнула о металл.

— Есть! — обрадовался Ибрагим, нашаривая в земле ручку бадьи. Наконец ему это удалось, и он потянул ее на себя. Но ведро, будто замурованное камнями, не поддавалось. — А ну, Митенька, подсоби-ка.

Они с трудом вытащили из глубокой ямы тяжелое почерневшее ведро, сверху накрытое клеенкой, и перевели дух. Потом бросили пустое слесарное ведро в яму и присыпали ее землей. Ибрагим спешно положил на клеенку инструменты, паклю и сказал:

— Ведро понесешь ты. Вдвоем нельзя: вызовем подозрение. А я буду в случае чего прикрывать.

По плану, составленному Апанаевым, примерно через час в дом должна была пойти вода: один из его людей восстанавливал водопровод, создавая тем самым иллюзию, будто это сделали явившиеся в казарму слесари. Поэтому они присели у ямы и стали ждать, когда появится караульный. Его долго ждать не пришлось. Уже с лестницы он радостно заявил, что вода пошла.

— А я вижу, вам пришлось изрядно попотеть. — Начальник караула подошел к краю ямы и заглянул туда. — Что, именно здесь прохудилась труба?

— Здесь, — небрежно буркнул Ибрагим, закуривая дешевую тоненькую папироску, чтобы скрыть волнение.

Караульный покачал головой:

— Странно, а вода почему-то не проступила, не просочилась здесь.

— Там карстовые образования, туда родимая и уходила, — невозмутимо спокойно соврал Ибрагим.

Они засыпали яму и поспешили из подвала. Их все так же сопровождал караульный; он шел впереди, Митька с ведром за ним, а замыкал это шествие Ибрагим. Сабадырев изо всех сил старался не сгибаться, держаться, как столб, прямо. Силы у него для этого было достаточно, но вот нервное напряжение вызывало повышенную потливость, и капельки пота предательски бежали по всему лицу. «Главное, этот не заметил, — радостно подумал Митька, косясь на шефа караула. — А там-то уже, наверное, поменялись часовые. Да и вряд ли кто из них при своем начальнике начнет цепляться к ним. Лишь бы выйти на улицу. Там темно, и подмену ведра уж никто не заметит».

В небольшом вестибюле, освещенном тусклой электрической лампочкой, стоял у выхода все тот же часовой с лихими гусарскими усами. У Сабадырева все похолодело вдруг: и голова, и руки, и ноги, которые, как ходули, стали плохо слушаться. «Вот так номер?!» — иглой кольнула его мысль. «Не хватало еще этого пучеглазого беса». Теперь Митька видел перед глазами только хищные усы часового. И вдруг эти усы шевельнулись и рот ощерился желтыми прокуренными зубами:

— Товарищ командир, а где ихнее ведро? Они что, еще вернутся сюда? Пропускать их?

— Разговоры на посту, товарищ Ахметдинов, не положены, — начал было отчитывать начальник караула своего подчиненного. Но тут же осекся, глянув на тяжелую ношу ночных пришельцев.

Сабадырев почти всегда чуял роковых для него людей, и это не раз его спасало. И в этот раз Митьке стало не по себе, когда он проходил мимо усатого часового. Он безошибочно угадал, что только от него может исходить реальная опасность, только этот пучеглазый красноармеец может принести им неприятности, беду. Так оно и вышло. А все потому, что ни Апанаев, ни его помощники не знали об изменении режима развода караула. Смену постов с этого дня начали по нечетным часам через каждые два часа. И эта смена караула заступила в двадцать три часа, а не часом раньше, как они рассчитывали.

Тем временем усатый часовой, заметив легкое замешательство домоуправских работников и недоуменный взгляд своего начальника на их тяжелое ведро, преградил винтовкой выход.

— А ну, ребятки, покажь, что у вас там в ведре? — буднично, тихо проговорил начальник караула, будто отец, который спрашивал своих детей, вернувшихся из леса, что же они оттуда в лукошке принесли.