Сквозь страх

Конечно, царица Сююмбеки, как мать, хотела и надеялась, что спрятанными ценностями воспользуется ее сын. Но он неожиданно в двадцатилетием возрасте умирает в 1567 году. Вскоре после смерти ее мужа из близких для царицы Сююмбеки остается лишь Абдулла Азимов, от него-то по лестнице поколений и покатился колобком план казанских сокровищ аж до самого Ильгама Азимова, с которым и свела судьба купца Апанаева.

Хозяин дома встал и, словно разминаясь, челноком заметался от стола до окна и обратно. Наконец ему это хождение надоело, и он присел, как застенчивая девушка в гостях, на самый краешек стула, подобрав ноги.

— Поскольку поиски казны Казанского ханства более трудное занятие, чем выяснение достоверности плана спрятанных сокровищ, который достался от династии Азимовых, то, естественно, я этим и занимался. А учитывая, что в наше убийственно-смутное время, когда тебя могут превратить в музейный скелет стараниями чека, особо масштабных раскопок не проведешь, то целесообразнее сидеть и копаться в библиотеках, архивах и в прочих тихих местах, выявляя белые пятна неизвестности, которыми покрыто местонахождение казны Казанского ханства…

— Извини, Анвар, я тебя перебью, — нерешительно заговорил Сабадырев, — а почему подлинник плана ты все-таки не оставил себе? Ведь шансов, что он попадет в чьи-то руки, немало. Ты же сам говоришь: время-то смутное. А ты бы лучше сохранил этот пергамент: ты ж проворнее отца.

Апанаев усмехнулся:

— Вот предположим, что тебе в руки попали два яблока: одно настоящее, а другое — бутафорское, что развешивают на новогодних елках да лежат на витринах магазинов. Спрашивается: какое из этих яблок ты возьмешь себе?

— Разумеется, настоящее.

— Вот именно. Точно так же ты поступишь, когда тебе попадутся на глаза два плана сокровищ, один из которых является копией подлинника. И доверие будет внушать тебе больше подлинник.

— Это бесспорно, — подтвердил Митька.

— Вот поэтому-то я и оставил у себя копию с подлинника, которая гораздо меньше вызывает доверия, чем старый пергамент. Но в отличие от художественного полотна моя копия во сто крат ценнее подлинника. Потому что копия стала подлинником, а подлинник — искаженной копией.

«Хитер, змей, — пронеслось в голове у анархиста, — как лиса хвостом заметает свои следы. Хорошо, что судьба вывела меня на него. А то б, как одураченный ребенок, тыкался носом по темным углам и ничего бы не нашел».

— Вот я и подумал, — продолжал Анвар, — а не приказал ли царь Иван Грозный своим стряпчим сделать такой же ход, как и я сделал. А? Ведь он обладал бесовским злохитрием, облачаясь порой в одежду смиренного черноризца.

— Да, Иван Васильевич такой человек, что любой фокус мог выкинуть, — произнес Митька таким тоном, как будто говорил о своем старом знакомом.

— Эта мысль давно меня мучит. — Молодой купец снова энергично начал ходить по комнате туда-сюда. — Ведь он мог, скажем, изменить указательные стрелы, которые тянулись от Казанского кремля в разные стороны города, а одну из них — оставить. Именно там, по подлинной указательной стрелке, возможно, мы с отцом и нашли ценности.

«А ты, милейший Анварчик, повторяешь мою гипотезу», — хотел было сказать Сабадырев, но промолчал, подумав, что тот, возможно, еще раньше об этом думал, а он Митька, лишь подтвердил его мысли. Стоп, а чего же это он говорит, что указательные стрелы шли от Казанского кремля, а не от башни Сююмбеки? Что, он оговорился или проговорился? А впрочем, разве существенно, откуда идут стрелы, важно ведь то место, в которое они, как говорится, упираются. Нет-нет, стой. Это не совсем так. Если стрелы-указатели тянутся от башни Сююмбеки под определенными углами, которые обозначены градусами, то есть цифрами, то это ж в корне меняет дело. Тогда, забравшись на эту башню с подзорной трубой и глядя в нее под нужным углом на землю, можно довольно точно определить место, где зарыты ценности. И Митька решил узнать: откуда в действительности исходят указатели.

— Послушай, Анварчик, мне пришла идея.

Апанаев выжидательно поглядел на своего помощника и встал.

— Слушаю…

— Если указатели тянутся от шпиля башни Сююмбеки, то ведь очень важное значение для ответа на некоторые важные вопросы имеет возраст этой башни. Скажем, если это внушительное сооружение было построено после смерти царя Ивана IV, то значит, что этот план никак не мог быть им подменен. По крайней мере, время сооружения этой башни достаточно прояснит картину и внесет определенные ограничения в наши версии и сузит поиск. И я бы этим занялся.

Сабадырев замолчал, выжидая, что скажет хозяин дома. Он уже наперед знал, что если Апанаев поддержит его идею — значит, в подлиннике плана поиска сокровищ действительно была изображена башня Сююмбеки, как важнейший ориентир. Если не поддержит, то значит, там было изображено другое строение, естественно, в другом месте.

Хозяин дома кивнул головой и тихо проронил: