Сквозь страх

— Все это так, но библиотека, может быть, все-таки не уничтожена, а очень надежно спрятана. Вот послушай, Митюша, какую гипотезу выдвигает тот же исследователь в московской газете. Он делает неожиданный вывод из того факта, о котором говорил историк Соловьев о том, что царский поезд ждал, пока станут реки. О каких реках идет речь, — пишет исследователь, — если в Троицу можно было свободно проехать, минуя большие водные преграды? А может быть, Грозный ждал, пока замерзнет Москва-река, чтобы по ледяной дороге отправить обоз с библиотекой в одну из своих вотчин — на территорию, по понятиям тех времен, неприкосновенную? К примеру, в подмосковное село Остров, куда было легко добраться по Москве-реке.

Анвар закрыл тетрадь и прихлопнул рукой по клеенчатой обложке.

— А от себя добавлю: в селе Остров находится весьма интересный архитектурный ансамбль Преображенской церкви, воздвигнутый в шестнадцатом веке. Много непонятного и таинственного связано с этим храмом. Это сооружение почему-то перестраивалось трижды. Там велись археологические раскопки и были обнаружены разные подземные тайники. Правда, библиотека там пока что не обнаружена…

В это время Амир-бабай принес чай и хрустальную вазочку с белоснежными кусками колотого сахара. И хозяин квартиры пригласил всех к столу.

Апанаев отпил глоток душистого крепкого чая и сказал:

— Я в этом подмосковном селе был и лицезрел Преображенскую церковь. Внимательно осмотрел и, можно сказать, ощупал храм, как хорошенькую податливую молодушку. И мне показалось: в одном месте храма стена непомерно, точнее, неоправданно толста. Не исключена возможность, что из этой стены — нужно только найти потайной ход — можно попасть в замаскированные тайные подземелья, где, возможно, и хранятся книжные сокровища Ивана Грозного. И еще нужно будет организовать маленькую команду, дабы произвести одну небольшую раскопку в том месте, где я тебе покажу. Управишься за один-два дня. Работы там кот наплакал.

— А когда велишь приступать?..

Апанаев объяснил, что все зависит от того, как пойдут дела с подкопом под банк. Если на след нападет ЧК — сразу и поедешь. Если все пойдет здесь как надо, то двинешь в Подмосковье после экспроприации…

…Лишь к полудню завершился весь этот разговор Апанаева и Сабадырева. Потом они оба пошли в гостиницу «Амур», находившуюся в нижней части города недалеко от озера Кабан. Чуть позади них, будто привязанный, следовал Вагиз, телохранитель Анвара Апанаева. В вестибюле гостиницы «Амур» они пробыли четверть часа, но Рудевич, с которым Апанаев должен был встретиться, не явился. Оттуда они направились к центру города в гостиницу «Гранд-отель». Почти у порога этой трехэтажной гостиницы их негромко окликнул с противоположной стороны улицы Рудевич.

— Граждане, я уже узнавал, там нет свободных мест, — нарочно сказал он. — Надо идти в гостиницу «Совет». Тут рядышком…

«Следил за нами, змей, — подумал Сабадырев, — видимо, проверял: нет ли у нас хвоста. Прожженный тип. Но кто же из них верховодит: Апанаев или этот скользкий и эластичный, как налим, жандармский осведомитель? Похоже, купец больше нуждается в нем, потому-то Рудевич и продиктовал ему условие встречи, которое позволило этому субъекту быть какое-то время в тени, в безопасности. А мы были для клыков ЧК вроде как наживки. Иначе говоря, барометром безопасности».

Рудевич, проходя мимо, шепнул:

— Идем в «Пассаж». Я в сторонке пойду, впереди.

В «Пассаже» их ждал отдельный кабинет с богато сервированным столом, уставленным разнокалиберными бутылками. И вообще вся обстановка подчеркивала, что сей небольшой зал, — со стенами, обтянутыми розовым шелком с золотистыми цветами, с лепным потолком, с которого свисала чешская хрустальная люстра, разбрызгивавшая в затемненной шторами комнате разноцветные капельки света, — предназначен для высоких сановников и их благородных дам.

Сабадырев аж присвистнул от увиденной роскоши. Да, есть во все времена категория людей, которая шикует, жирует, веселится, насколько позволяет здоровье, несмотря ни на какие бедствия народа, ни на какой общегосударственный голод, ни на кровавые фонтаны фронтовой бойни, от которых, как в лютую стужу, мороз бежит по телу и волосы становятся дыбом, словно сосновые иголки. И Митька с любопытством смотрел на этих людей. Внешне люди как люди. На улице пройдешь и внимания не обратишь. А вот в тихих укромных уголках обжираются в три горла, слащаво кривя сытый рот, с которого ручейком струится благовонный жир, и вещают небрежно о своих делах, которые приносят солидные прибытки.