Сквозь страх

Измаилов дочитал обе бумаги, у него мелькнула мысль: «Этот Семен уж не Перинов ли, не агент ли Двойник? Ведь осведомитель Рудевич верно подметил у того одну фразу, настораживающую бдительного человека». Подгулявший Семен мог вообще-то и оговориться. А вот иностранная валюта здесь, в Казани, и не в Петрограде, и не в портовом городе — это редкость. И кое о чем говорит. Либо этот Семен связан с иностранцами или лицами, бывающими за границей, или… этот субъект сам иностранец. Но с какой тогда миссией сюда он послан? Для шпионажа?

Измайлов хотел было снова отправиться в архив и поискать там бумаги, которые восполнили бы информационный пробел, но передумал. Маловероятно, чтобы этот Дядя Костя, хозяин подпольного публичного дома, сообщил жандармам, что он под новый год полакомился сладким куском иностранной валюты. Балабанов ведь понимал: отберут как вещественное доказательство. А коль не сыщут этого загадочного богача и не уличат его в шпионаже, приберут фунты в свой карман. Это уж как пить дать. Нет, не для этого Дядя Костя держит свое тайное злачное заведение, чтобы раздавать свои кровные, чтобы расставаться с тем, что пришло ему в руки. Поэтому искать его писулю с приметами Семена — пустое дело.

И тут Шамилю пришла идея: заприметив такого щедрого клиента, Дядя Костя попытается взять того на крючок, дабы основательно вытряхнуть этого Семена. Для этого он все сделает, чтоб очаровательная Флора взяла того в оборот, либо сам попытается втереться к нему в доверие, быть нужным человеком. Итак, надо хоть носом землю вскопать, а этого Дядю Костю — отыскать. Или хотя бы, на худой конец, найти бывшего осведомителя жандармерии Рудевича. «Позволь, а почему бы, как говорят украинцы, не пошукать этого ротмистра Казимакова? Или даже самого полковника Кузьмина — начальника контрразведки Казанского военного округа».

Измайлов начал поиск с последних. Он просмотрел списки регистрации бывших царских офицеров, но в официальных документах ни Кузьмин, ни Казимаков не значились. Но значило ли это, что их унесло ветром революции из губернии? Или же они ушли в подполье?

«Эх, кабы взять этого жандармского ротмистра за загривок да тряхнуть — сразу бы все сведения о Балабанове и Рудевиче, как картофелины из развязанного мешка, высыпались бы. А от них и до Семена недалече…»

По архивным данным Шамилю удалось все же узнать домашний адрес бывшего жандарма Казимакова. Тот занимал небольшой особняк в Кошачьем переулке. Но дом бывшего жандармского ротмистра в декабре семнадцатого года был национализирован и передан ревкому. Живший при доме престарелый работник пояснил: хозяин дома переехал то ли на Третью Гору, то ли на Комиссариатскую улицу. За прошедшие полгода он, во всяком случае, видел его с женой дважды на упомянутых улицах.

Значит, их благородие ротмистр Казимаков околачивается в Казани. Чем же он занимается? Уж не переменил ли знамена да не примкнул ли к савинковцам или к кадетам и меньшевикам, организация которых («Союз возрождения России») начала быстро, как метастаза, разрастаться в Казани, особенно с мая месяца. Названная организация, наряду с савинковской и монархистской, называла себя сторонником вооруженной борьбы с Советской властью.

Ротмистр Казимаков, как установил чекист, ведал в Казанском губернском жандармском управлении всеми негласными агентами-осведомителями. Все доносы, вся информация от агентов обычно поступали к нему либо к его помощнику. Фигура ротмистра была не рядовой. Это понимал и Измайлов. Ведь за спиной Казимакова стояла целая сеть, которую он мог использовать против новой власти. Шантажируя этих бывших агентов, ротмистр мог их использовать как хотел. В нужный момент он мог прятать своих людей у этих осведомителей. Да и сам в случае чего мог присоседиться к любому из них. В обнаруженном списке осведомителей значилось лишь четверо из пятидесяти девяти человек. Фигура ротмистра особенно привлекла Шамиля и по другой причине: когда он искал в архивах упоминавшуюся папку № 15/4 с автобиографическими данными осведомителей, то наткнулся на одну бумагу с подписью ротмистра Казимакова. И сличив ее со списком негласных агентов, обнаружил, что оба эти документа написаны одним человеком — Казимаковым.

Для чего жандармский офицер выписал из общего списка лишь этих четверых агентов? Кто они — особенно полезные, нужные люди? Или особенно надежные? Если так, то почему этот список он оставил в архиве? Куда исчез общий список агентов-осведомителей всей губернии?