Сквозь тьму

У краски был едкий запах, который Ванаи сочла неприятным. Она нанесла его дважды, как предписывала инструкция на баночке. Затем, снова следуя указаниям, она расчесала волосы, не высушивая их. Скосив глаза вправо и влево, она могла видеть темные пряди, которые влажно падали на ее тунику - и, вероятно, в конечном итоге испачкали бы ее. Вместо того, чтобы пойти за зеркалом, она спросила Эалстана: “Как я выгляжу сейчас?”

“Странно”, - ответил он, а затем нашел слово, которое означало то же самое, но звучало приятнее: “Экзотично. На ондерлаваи нет черноволосого народа со светлой кожей и светлыми глазами. Может быть, на каком-нибудь из островов в Великом Северном море, но я не знаю ни одного даже там ”.

“Сейчас в Фортвеге полно каунианцев с темными волосами, или я надеюсь, что они есть”, - сказала Ванаи. “Интересно, что пошло не так и навело алгарвианцев на мысль, что мы нашли волшебство, позволяющее нам выглядеть как все остальные”.

“Должно быть, кто-то слишком долго оставался снаружи, и магия ослабла, когда рыжая смотрела”, - сказал Эалстан. “Во всяком случае, что-то в этом роде”.

“Да, скорее всего, ты права”, - согласилась Ванаи после небольшого раздумья. “Но можешь ли ты винить того, кто это сделал? Запертый в этом маленьком районе, не зная, собираются ли люди Мезенцио забрать его и отправить на запад? Разве вы не хотели бы захватить как можно больше свободы?”

“Вероятно, так”, - сказал Эалстан. “Но я бы не хотел делать ничего, что могло бы подвергнуть опасности кого-то еще”.

Ответ был очень характерен для него. Он думал о других, опережая себя; Ванаи видела это все время, пока знала его. Это было необычно для кого-то столь молодого. Судя по тому, что она видела, это было необычно для людей любого возраста. Это была одна из вещей, которая привлекла ее к нему. Теперь до него дошло: она встала, подошла к нему, села рядом с ним на изношенный диван и поцеловала его.

“Для чего это было?” спросил он.

“Потому что мне так захотелось”, - ответила Ванаи.

“О, правда?” На этот раз Эалстан поцеловал ее. “Что еще ты чувствуешь?”

“Мы должны подождать, пока мои волосы высохнут”, - сказала Ванаи. Она сняла локон со своего плеча и кивнула. “Видишь? Это именно то, о чем я подумал - краска испачкала мою тунику. Я не хочу, чтобы мне пришлось пытаться смыть ее еще и с постельного белья ”.

Он обдумал это, затем кивнул. “Полагаю, я могу подождать”, - сказал он таким тоном, как будто заслуживал особого ордена "За заслуги" за то, что смог. Ванаи слегка рассмеялась. Когда дело доходило до вопросов, которые касались спальни, ему было труднее думать о ком-либо, кроме себя. Но он мог это делать, что ставило его намного выше майора Спинелло.

Может быть, Спинелло уже мертв, с надеждой подумала Ванаи. Может быть, они послали его в тот Зулинген, где продолжаются бои, и продолжаются, и продолжаются. Если они действительно отправили его туда, пусть он никогда больше не выйдет.

Ей пришлось приложить сознательные усилия, чтобы выбросить альгарвейского офицера из головы. Иногда даже это не срабатывало; иногда воспоминания о нем вставали между ней и Эалстаном, когда они занимались любовью, убивая ее удовольствие, как будто поджигая его тяжелой палкой.

Но не сегодня вечером. Потом они с Эалстаном лежали бок о бок, обнаженные и потные. Как и тогда, когда они занимались любовью после того, как она впервые добилась успеха в своем колдовстве, он протянул руку и вырвал волосок из ее куста. Как и тогда, теперь она взвизгнула. “За что это было?” - спросила она, более чем немного раздраженно.

Он держал волосы между большим и указательным пальцами. “Они все еще светлые”, - сказал он.

“Ну, конечно, это так!” - воскликнула Ванаи. “Что ты хочешь, чтобы я сделала, тоже покрасилась там, внизу?”

К ее удивлению, Эалстан кивнул. “Я думаю, тебе лучше”, - серьезно сказал он. “Рано или поздно люди Мезенцио выяснят, что каунийцы красят волосы - я имею в виду волосы на своих головах. Что они будут делать тогда? Начинай задирать туники и стаскивать панталоны, вот что.”

“Они бы не стали!” Но затем Ванаи поморщилась. “Они могли бы. Они альгарвейцы, будь они прокляты, а альгарвейцы не испытывают стыда, по крайней мере, в таких вещах”.Воспоминания о Спинелло снова нахлынули на меня, и о том, как он совершенно кощунственно повел себя, когда Бривибас застал его, когда он получал с ней удовольствие. “Нет, ” сказала она тихим голосом, “ у них совсем нет стыда”.

Эалстан, к счастью, не знал, насколько глубоко она осведомлена об альгарвейском бесстыдстве. Но он знал ее достаточно хорошо, чтобы видеть, что она встревожена. Он заключил ее в объятия. И когда он это сделал, то только обнял ее. Он не пытался снова заняться с ней любовью, хотя она без труда могла сказать, что ему было бы интересно это сделать.