Сквозь тьму

Не все ункерлантские солдаты убежали на запад. Некоторые яйцеголовые, которых драконы не уничтожили, начали швырять яйцами в наступающих алгарвейцев. Кто-то неподалеку от Тразоне с криком упал. Тразоне пошатнулся, проходя мимо раненого. Это мог быть он так же легко, как и нет, и он знал так же много.

Когда передовые отделения его батальона вошли в город, чтобы вступить в бой с людьми короля Свеммеля, майор Спинелло закатил истерику. “Нет, нет, нет!” - взвыл он и сделал движение, как будто хотел рвать на себе огненные волосы или выдирать вощеные макароны. “Тупые жукеры, кретины с воспаленными мозгами, как вы думаете, что вы делаете? Обойдите их с фланга. Пусть бедные тащащиеся ублюдки, которые приходят после нас, выковыривают гной из кармана. Наша работа - продолжать двигаться. Мы никогда не позволяем им подставляться, чтобы сразиться с нами. Мы ходим по кругу. Ты понял это?А у тебя есть? Силы внизу съедят тебя, тебе лучше.”

“Ладно, мы, черт возьми, обойдем”, - сказал Панфило и взмахнул рукой, чтобы повести свое отделение к югу от Ункерланта. Спинелло также кричал на бегемотов на этой части поля и убедил их тоже не идти прямо в город. Они бросили в него несколько яиц, когда обходили его с севера и юга.

Тразоне сказал: “Я думаю, он довольно хороший офицер. Пока мы продолжаем двигаться, мы можем вылизать этих сукиных сынов Ункерлантеров прямо из их ботинок.Они догоняют нас только тогда, когда грязь, дождь или снег заставляют нас замедлиться ”.

“Может быть и так”, - допустил Панфило: немалая уступка от ветерана-сержанта зеленому офицеру. Он быстро уточнил это, добавив: “Однако, если он расскажет еще одну грязную историю об этой каунианской сучке там, в Фортвеге, я стукну его палкой по голове и заставлю заткнуться”.

“О, хорошо”, - сказал Трасоне. “Значит, я не единственный, кого от них тошнит”. Каким-то образом, узнав об этом, марш казался легче.

Ункерлантцы, должно быть, надеялись, что альгарвейцы придут в город и будут сражаться за него улица за улицей. Когда они увидели, что люди Мезенцио не собираются этого делать, они начали выбираться сами: мужчины в каменно-серых туниках бежали рысцой в разрозненном порядке, лошади тащили ящики для опрокидывания яиц и тележки, полные яиц.

Они не удержали бы город против альгарвейских солдат, следующих за теми, кто продвигал фронт вперед. На открытом месте они недолго продержались бы против этих передовых войск. Альгарвейцы на бегемотах безнаказанно осыпали их яйцами. Как только одно из этих яиц попало на склад припасов для ункерлантских яйцекладущих, люди короля Свеммеля начали осознавать, что оказались в безнадежном положении. Сначала по одному и по двое, а затем все большим числом они побросали свои палки и направились к альгарвианцам с высоко поднятыми руками. Вместе со своими товарищами Трасоне обыскал их, украл все деньги, которые у них были, и все безделушки, которые ему понравились, и отправил их в тыл. “Они попадают в лагеря для пленных, и скатертью дорога”, - сказал он.

“Возможно, однажды мы снова увидим некоторых из них”, - сказал Панфило.

“А?” Тразоне покачал головой. “Вряд ли”.

“Да, это так”, - сказал Панфило. “Разве ты не слышал?” Он подождал, пока Трасон снова покачает головой, затем продолжил: “Они проходят через лагеря и выпускают некоторых ункерлантцев, которые говорят, что будут сражаться за Раниеро из Грелца - что означает, за нас”.

Трасоне уставился на него. “Вот это глупая идея, если она когда-либо была.Если они пытались убить нас совсем недавно, почему мы должны снова доверять им палки в руках?”

“Ах, это не самая худшая авантюра в мире”, - сказал Панфило. “Изложи это так: если бы ты был игроком "Ункерланта" и получил шанс нанести королю Свеммелу хороший удар по яйцам, разве ты не ухватился бы за это обеими руками?”

“Я мог бы”, - медленно произнес Тразоне, “но опять же, я тоже мог бы и не делать этого.Я не заметил, что сукины дети, как вы бы сказали, стесняются сражаться за своего короля, независимо от того, сумасшедший он или нет ”.

“Не похоже, что у них есть большой выбор, не после того, как их приберут к рукам поджигатели Свеммеля”. Плечи сержанта Панфило поднялись и опустились в мелодраматичном, очень альгарвейском пожатии. “И не похоже, что я могу что-то с этим поделать каким-либо образом. Я просто рассказываю тебе то, что слышал”.

“Довольно дерьмовый способ действовать, любой хочет знать, что я думаю”, - сказал Трасоне.

Панфило рассмеялся над ним. “Не будь глупее, чем ты можешь помочь. Никому нет дела до того, что думает обычный пехотинец - или сержант, если уж на то пошло. Теперь Спинелло ... к Спинелло они будут прислушиваться. У него прекрасная родословная, так и есть. Но держу пари, ему так или иначе все равно, что случится с пленниками ункерлантцев.”

“Он не заинтересован в их укладке, так почему его это должно волновать?” - ответил Тразоне, и сержант рассмеялся.