Взгляд, которым Бривибас наградил хриплого фортвежца, должен был оставить его дымиться на улице, как драконий огонь. Когда этого не произошло, Бривибас повернулся обратно к Леофсигу. “Возможно, в конце концов, ты права”, - тихо сказал он. “Моя благодарность за то, что ты мне рассказала”. Он поспешил прочь, его плечи ссутулились, как будто он ожидал ударов, которые с большой вероятностью могли обрушиться на них.
Могло быть и хуже, пронеслось в голове Леофсига, пока он шел к своему дому. Если бы кузен Сидрок наткнулся на них, например, все могло быть гораздо хуже. Но Сидрок был в отъезде, тренировался в бригаде Плегмунда с другими вегийцами, достаточно безумными, чтобы хотеть сражаться за Алгарве. Или если бы Бривибас пришел в дом и поговорил с дядей Хенгистом, отцом Сидрока ... О, неприятные возможности имели мало пределов.
Когда Леофсиг постучал в дверь, Хенгист открыл ее. “Привет, мальчик”, - сказал он, когда Леофсиг вошел. Леофсиг был выше его и толще в плечах, но, казалось, не замечал этого.
“Привет”, - коротко сказал Леофсиг. Он не возражал, чтобы его отец и мать думали о нем как о ребенке; его раздражало, когда дядя Хенгист делал это. Леофсиг прошел мимо брата своего отца в дом.
Закрывая и запирая на засов дверь, Хенгист сказал: “Альгарвейцы снова наступают на Ункерлант, теперь этого нельзя отрицать”.
“Ура”, - сказал Леофсиг, не останавливаясь. Если бы все альгарвейцы в мире переехали в Ункерлант и были там убиты, это бы его вполне устроило. Но Хенгист, как и Сидрок, продолжал находить причины не так сильно ненавидеть захватчиков. Леофсиг думал, это потому, что рыжеволосые были сильными, и его дядя и двоюродный брат хотели, чтобы они тоже были сильными.
Теперь, однако, у Хенгиста появилась новая причина думать хорошо или не очень о людях короля Мезенцио: “Пока альгарвейцы продвигаются вперед, бригада Плегмунда не подвергнется такой опасности”.
“Полагаю, что нет”, - признал Леофсиг. Если бы он был одним из генералов Мезенцио, он бы растратил жизни фортвежцев так, как расточитель распоряжается наследством. Почему бы и нет? Они не были альгарвейцами. Но он не сказал этого своему дяде. Он не мог позволить себе противоречить Хенгисту, который знал, как тот выбрался из лагеря для пленных. Бормоча что-то себе под нос, он вышел из прихожей и направился на кухню.
“Привет, сынок”, - сказала его мать, очищая оливки от косточек. “Как прошел сегодняшний день?”
“Не так уж плохо”, - ответил Леофсиг. Он не мог говорить о Бривибасе, не тогда, когда дядя Хенгист все еще мог быть в пределах слышимости. С этим придется подождать. “Где Конбердж?” спросил он.
“Твоя сестра прихорашивается”, - чопорно ответил Элфрит. “Она не будет вести себя прилично, ужиная с нами сегодня вечером. Гримбальд - ты знаешь, сын ювелира - ведет ее в театр. Я не знаю, что они собираются увидеть. Надеюсь, что-нибудь забавное ”.
“Большинство пьес, которые они ставят в эти дни, забавны или, во всяком случае, пытаются быть смешными”, - сказал Леофсиг. Он задумался. “Это не первый раз, когда Гримбальд приходит за Конберджем, не так ли?”
Его мать смеялась над ним. “Я бы сказала, что нет! И если бы ты вообще уделял этому хоть какое-то внимание, ты бы тоже знал, как далеко это было от первого раза. Я бы не удивился, если бы его отец начал разговаривать с твоим отцом задолго до этого ”.
Это заставило Леофсига покачнуться на каблуках. Подумав о том, что его сестра замужем ... Он не хотел, чтобы она была старой девой, но и не хотел, чтобы она уезжала. Впервые в жизни он почувствовал, что время бежит для него быстрее, чем ему хотелось бы.
Тихо он сказал: “У меня есть новости. Однако это нужно сохранить”. Он дернул подбородком в сторону прихожей. Он не знал, что дядя Хенгист все еще околачивался там, но он не знал и того, что Хенгиста там не было.
Элфрит кивнула, понимая, что он имел в виду. “Хорошие новости или плохие?” - пробормотала она. Леофсиг пожал плечами. Он не знал, что с этим делать. Его мать всплеснула руками, выглядела немного раздраженной и вернулась к оливкам.
Когда кто-то постучал в дверь несколько минут спустя, Леофсиг открыл ее. Там стоял Гримбальд. Леофсиг впустил его, налил кубок вина и вел бессвязную светскую беседу, пока пару минут спустя не вышел Конбердж.Судя по тому, как она лучезарно улыбнулась Гримбальду, она могла бы выдумать его. Они ушли, рука об руку.
“Давай поужинаем”, - сказал Элфрит после того, как они ушли. Запеканка из овсянки, сыра и лука, посыпанная сверху оливками без косточек, заполнила пустоту в животе Леофсига. После этого он и его мать с отцом сидели тихие и сытые.
Дядя Хенгист несколько раз пытался завязать разговор. Ему не везло, даже когда он поддразнивал отца Леофсига по поводу того, как альгарвейцы все еще наступают. Через некоторое время он поднялся на ноги и сказал: “Я думаю, мне нужно быть некромантом, чтобы вытянуть из вас хоть слово, люди. Я направляюсь в таверну. Может быть, я смогу найти там несколько живых тел ”. И он вышел в ночь.