Сквозь тьму

Затем он напрягся. Ункерлантцы были бы сделаны более прочно, чем эти высокие, тощие призраки. И не важно, какими бы высокими и тощими ни были юнкерлантеры, они бы никогда, никогда не надели килты.

Тело Леудаста осознало это быстрее, чем его разум. Он бросился на землю. В то же время кто-то еще крикнул: “Альгарвейцы!”

“Вперед!” Капитан Хаварт позвал: он собирался подчиниться приказу Кингсвеммеля. Или умереть, пытаясь, подумал Леудаст. Но Хаварт не хотел умирать больше, чем должен был, потому что добавил: “Вперед рывками!”

“Моя рота - четные отделения вперед!” Скомандовал Леудаст. Он встал и пошел вперед с четными отделениями. Он научился у Хаварта не приказывать того, чего не сделал бы сам. Люди из нечетных отрядов обстреливали альгарвейцев в деревне впереди. Когда Леудаст снова нырнул на землю, он задался вопросом, сколько альгарвейцев осталось в деревне и сколько еще было достаточно близко, чтобы присоединиться к битве. Он скоро узнает.

Он проделал хорошую работу, обучая необученных новобранцев, которые хлынули в ряды его компании, тому, что нужно было делать. Еще до того, как он выкрикнул следующий приказ, солдаты из нечетных отделений пробежали мимо своих товарищей и направились к альгарвейцам в деревне. Он открыл огонь по рыжеволосым. Дистанция все еще была большой для портативной палки, но лучи, проносящиеся мимо них и разжигающие пожары в домах, заставили бы людей Мезенцио пригнуть головы и помешать их стрельбе.

Полк капитана Хаварта прошел половину открытой местности между краем подсолнечного поля и деревней, когда на ункерлантских солдат начали падать яйца. Леудаст выругался в усталом отчаянии. Он слишком часто видел, как подобное случалось раньше. У альгарвейцев было слишком много кристаллов, и они слишком хорошо ими пользовались, чтобы стать легкими противниками.

Но ункерлантцы продолжали продвигаться вперед. Медленнее, чем следовало, их метатели яиц начали обстреливать деревню. Хижины, которые еще стояли, разлетелись на куски. “Мы можем сделать это!” Леудаст крикнул своим людям. Он не видел никакого подкрепления, подбегающего, чтобы поддержать рыжеволосых в том месте. Это будет тяжелая работа, дорогостоящая работа - в конце концов, возможно, дело дойдет до ножей, - но он не думал, что альгарвейцы смогут выстоять против противника.

Он только что поднялся на ноги, чтобы снова броситься к деревне, когда драконы набросились на его товарищей и на него. Его первым предупреждением был резкий, отвратительный визг, который, казалось, прозвучал прямо у него в ухе. Мгновение спустя, с оглушительным ревом, словно сотню человек рвало бок о бок, дракон, раскрашенный в яркие альгарвейские цвета, обдал пламенем полдюжины ункерлантцев.

Леудаст нырнул в укрытие и открыл огонь по драконам и драконьим летунам. Головы на борту драконов тоже стреляли по солдатам на земле. Другие драконопасы сбрасывают яйца с высоты, едва превышающей верхушку дерева. Они взрываются среди людей короля Свеммеля со смертельным эффектом.

“Бегемоты!” Этим летом крик обычно не был так полон паники и отчаяния, как годом ранее. Теперь . . .

Теперь, видя, как полк разваливается на куски вокруг него, Леудаст крикнул: “Назад!” Мгновение спустя другие подхватили этот крик. Ункерлантцы, которые все еще были живы, спотыкаясь, побрели к подсолнухам, из которых они вышли. Король Свеммель мог отдавать любые приказы, какие ему заблагорассудится. Перед лицом подавляющего превосходства противника даже страх перед ним не заставил бы его людей повиноваться.

Шесть

В Алгарве караваны с лей-линиями всегда путешествовали с плотно закрытыми окнами. Хаджаджу это скорее понравилось; это означало, что в машинах было так же тепло, как в Зувайзе, в которой он вырос. Однако в самой Зувайзе все было с точностью до наоборот. Впуск воздуха в фургоны помог убедиться, что в них не стало слишком невыносимо жарко.

Пока его собственный специальный фургон скользил на восток, Хаджадж потягивал финиковое вино и вглядывался в залитый солнцем пейзаж, через который проходила лей-линия.Повернувшись к своему секретарю, он заметил: “Меня никогда не перестает удивлять, что юнкерлантцы хотели эту страну настолько сильно, чтобы отобрать ее у нас, чтобы они могли управлять ею сами”.

Кутуз пожал плечами. “Ваше превосходительство, я не стремлюсь понять юнкерлантцев больше, чем я стремлюсь понять альгарвейцев. Обычаи бледнолицых, которые заворачиваются в ткань, находятся за пределами понимания любого здравомыслящего зувайзи ”.

“Лучше бы таких путей не было, иначе мы попадем в беду, не имея ни малейшего представления о том, как мы туда попали”, - ответил министр иностранных дел Зувейзи.

Он снова отхлебнул вина, затем криво усмехнулся. “И если мы действительно поймем одетых, у нас будут проблемы, точно зная, как мы туда попали”.

“Даже так, ваше превосходительство”, - сказал Кутуз. “Таким образом, это путешествие”.