Сквозь время

Гон удивился. Похоже, запахло жареным. Как только разговор затронул запретную тему, охранник, сопровождавший Сон Джонхе, вынул нож и направился к ним. Ён встретил его ударом ноги, отчего тот сразу выронил нож. Происходящее беспокоило Гона. Было очевидно, что Джонхе в заложниках у Ли Рима, но она, казалось, уже смирилась с этим.

– Скоро годовщина смерти моей матери, – с трудом заговорил Гон. – Я уверен, Ли Рим приведет вас в мой мир в этот день. Когда попадете туда, вы уже не сможете вернуться. Я помогу вам.

– Тогда ты придешь и спасешь меня? Осталось всего два дня. Я тоже знаю дату ее смерти.

– Простите, что с вашим сыном…

– В извинениях нет смысла. Они не изменят того, что мой сын погиб из-за тебя. Но ты не должен умереть из-за меня. Я не твоя мать, – холодно бросила Джонхе и развернулась.

Красными от слез глазами Гон смотрел на удаляющуюся изящную фигуру Джонхе.

* * *

Гону следовало уйти. Существовало множество причин, по которым он не мог больше оставаться в этом мире, но все они не могли служить аргументами. В этом мире была Тэыль, и не одна, а целых две. То обстоятельство, что Тэыль пребывала в плохой физической форме, стало веской причиной задержаться здесь. Душа Гона разрывалась. Особенно тяжело было оттого, что Тэыль радовалась своему ранению, ведь благодаря этому Гон остался рядом. Больница не самое подходящее место для встреч двух влюбленных, но время, проведенное здесь, оказалось для них самым тихим и мирным, чем когда бы то ни было.

Тэыль принесли еду и поставили на откидной столик, прикрепленный к больничной койке. Ложку за ложкой Гон протягивал кашу Тэыль. И хотя с руками у нее все было в порядке, она не противилась тому, что ее кормят, словно птенца.

– Очень вкусно. Как же хорошо… сидеть вот так, – довольно мурлыкала Тэыль.

Радость и гордость охватили Гона, и сердце его затрепетало. Казалось, счастье совсем близко, вот-вот появится на пороге и войдет в их жизнь. Гон улыбнулся, но внезапно на него накатила печаль. Как жаль, что им редко удается посидеть рядом, и чтобы Тэыль просто держала его за руку.

– Давай, как только доедим это, сбежим вместе, – сказала Тэыль, глядя на почти пустую миску.

– Сюда! Пациент Чон Тэыль хочет… – крикнул Гон, повернувшись к двери, якобы намереваясь сдать план побега медсестре.

Тэыль немедленно закрыла ему рот рукой. Вот так, смеясь и болтая, эти двое закончили ужинать.

С наступлением ночи Тэыль осуществила свое желание: она взяла Гона за руку и без разрешения лечащего врача покинула больницу. Она повела Гона в церковь, расположенную неподалеку. Они вдвоем помолились перед статуей Богоматери.

– О чем ты молилась?

– Я не молилась. Я угрожала. Хватит быть таким жестоким. Мы этого не заслужили. И спросила, благословляет ли Он нас.

На губах Гона появилась горькая улыбка.

Двое влюбленных, держась за руки, гуляли по больничному саду, пока на листьях не осела ночная роса. Они оба искали защиты и благословения Божьего. Близилось время новой разлуки. Эту правду они отчаянно не хотели признавать. Но ничего не попишешь, от судьбы не убежишь.

Сидя на скамейке, Тэыль мягко прислонилась к Гону и закрыла глаза. Так она еще сильнее почувствовала дыхание Гона, приятный запах его тела, еще яснее ощутила его присутствие – Гон действительно был рядом.

– Как-нибудь позже нужно обязательно наверстать упущенное. Съездим вместе в путешествие. Посмотрим фильм. Сделаем много совместных фотографий и…

– Чон Тэыль…

– Ничего не говори.

Ладонь Тэыль, крепко сжимавшая руку Гона, слегка дрожала. Гон сжал руку Тэыль в ответ, стараясь успокоить.

– Если ты собираешься сказать, что должен уйти, то молчи. Я тебя все равно никуда не отпущу.

Гон, потрясенный ее решительностью, молча слушал.

– Конец света или что – все равно. Давай не будем спасать этот мир. Станем просто бродить то тут, то там и жить одним днем. Давай?

Глаза Гона уже были на мокром месте. Он всей душой хотел, чтобы все шло так, как хочет Тэыль, но близился день, который изменит все, и жить сегодняшним днем не получится. Остановки времени длились все дольше и дольше, а трещины во флейте становились все глубже и глубже.

Кроме того, слишком много людей пострадало или погибло из-за того, что Ли Рим нарушил баланс между мирами. Нужно было все повернуть вспять.

– Я знаю, о чем ты думаешь: хочешь снова отправиться в прошлое, хочешь поймать Ли Рима до того, как он совершит переворот, – захлебываясь слезами, говорила Тэыль, не давая Гону вставить ни слова. – Тогда я не смогу тебя вспомнить. Если наши миры так и не пересекутся, я буду жить, не зная о твоем существовании.

– Наши миры уже слишком сильно переплелись, а причин исправить это… Их очень много. И есть всего один способ это осуществить. Поэтому ты должна разрешить мне уйти. Прогони меня, прошу.

Тэыль громко рыдала, ее жизнь рушилась. Не в силах сдерживаться, Гон опустил голову и тоже заплакал.

Как было бы хорошо, если бы слезы могли решить их проблему, но, увы, Тэыль понимала, что Гона ей уже никак не удержать. Судьба уготовила для него великое дело. Поэтому глаза Тэыль не просыхали.