Сквозь время

– Я сейчас впервые с рождения прошу у кого-то разрешения. Если ты меня не отпустишь… я не смогу уйти.

– Пообещай, что ты вернешься, – это десятое правило. Поклянись, что обязательно вернешься, несмотря ни на что, – это одиннадцатое. Поймай Ли Рима. И даже если эта дверь закроется, открой все возможные двери во Вселенной и обязательно вернись ко мне – это двенадцатое.

Гон обнял Тэыль, безутешно рыдающую и готовую вот-вот распасться на кусочки.

– Обещаю. Я открою все двери во Вселенной и вернусь к тебе, чего бы мне это ни стоило.

И двое влюбленных обнялись, будто пытались навсегда запечатлеть этот момент в своей памяти, ведь он мог быть последним в их жизни. Горькие слезы лились, словно дождь.

Глава 21. Вечность и бесконечность

Стоя посреди темного, пахнущего сыростью туннеля, Сорён с тревогой оглядывалась и ждала Ли Рима. Спустя какое-то время со стороны входа появилась тень. Ли Рим шел к ней, держа в руках свой зонт.

– Если просите кого-то о встрече в таком месте, разве вы не должны прийти первым, а не заставлять ждать?

– Я догадывался, что ты можешь здесь приуныть в одиночестве, но, полагаю, не о чем было волноваться. Ты не смогла заполучить место императрицы, и от должности премьер-министра тебя отстранили. Похоже, теперь тебе высокий пост даже близко не светит. – Ли Рим смеялся над Сорён, которая до самого конца горделиво задирала нос, демонстрируя свой характер.

Увидев зонт в руках Ли Рима, девушка вновь выпрямила спину и приподняла подбородок.

– Поэтому я подумываю, вместо того чтобы занять высокий пост, отправиться в место без границ. Полагаю, ваша половина ключа спрятана в этом зонтике. А что насчет половины Ли Гона? Хочу заполучить ее. Разве не чудесно? У нас с Вашим Высочеством будет по половине.

Ли Рим сжал губы, чтобы не показывать своего возмущения. С самого начала Сорён была очень сообразительной. И если раньше Ли Риму это нравилось, то теперь начало напрягать. К тому же она растеряла свою власть в государстве и при дворе, поэтому стала для него бесполезна. Ли Рим протянул свой зонт Сорён.

– Есть способ получше. Можешь и мою половину забрать.

Сорён холодно посмотрела на Ли Рима. Не мог он быть таким наивным, чтобы просто отдать свою часть флейты.

– Что ты пытаешься сказать? – закричала Сорён, но Ли Рим схватил ее за шею и сильно сдавил.

Сорён застонала, попятилась и споткнулась. Однако пальцы Ли Рима не разжались, напротив, давили все крепче и крепче. В его глазах сверкало чистое безумие.

– Вымещу на тебе сейчас весь свой гнев. От тебя требовалась очень простая вещь – заполучить либо Ли Гона, либо Корейскую империю. Но ты проиграла, упустив и то, и другое. Теперь у тебя остался лишь один способ сохранить свою никчемную жизнь. Скоро состоится поминальная служба по матери Ли Гона, сделай так, чтобы я смог там присутствовать. Мы втроем – ты, я и покойная императрица, что восстанет из мертвых. На мессе я объявлю, что существует два мира: Корейская империя и Республика Корея. Каждый преклонит колени перед тем, кто держит в руках обе вселенные. Вот он, план Ли Рима.

– Пусти!

Какими же глупыми, по мнению Ли Рима, были предки, раз передали такое сокровище в руки его недалекого племянника. У Ли Гона был ключ от Вселенной, он мог завладеть всем миром, но не знал об этом.

В этот момент Сорён, бившаяся в его руках, замерла, будто перестала дышать. Время остановилось.

Ли Рим отпустил Сорён и свирепо прошипел:

– Полагаю, мой племянничек наконец-то вернулся.

Пришла пора финальной схватки. Ли Рим быстро покинул тоннель.

Время снова потекло. По тоннелю с грохотом пронесся поезд. Сорён очнулась, судорожно дыша, как человек, которого секунду назад пытались задушить. Но Ли Рима и след простыл. В ее руке осталась только фотография. Сорён бросило в дрожь, в жутком страхе она взглянула на снимок. В слабом свете, откуда-то проникавшем в тоннель, она разглядела на фотографии Джонхе – императрицу, которая будет воскрешена руками самого Ли Рима.

* * *

Вернувшись в Корейскую империю, Гон и Ён направились во дворец. Быстрым шагом они преодолевали длинные дворцовые коридоры. Дама Но и охранники бежали ним навстречу.

– Ваше Величество, что… Боже мой. Что за одежда на вас, неужели это – лицо Корейской империи!..

Дама Но ворчала и негодовала, ведь с тех пор, как Гон покинул дворец, он сильно похудел. Гон порывисто схватил старушку за плечо, на что она ответила оторопевшим взглядом.

– Спасибо большое, что отпустила меня тогда.

В голосе Гона звучала горечь. Дама Но иногда жалела своего императора, хотя никогда и никому не призналась бы в этом. Старушка нежно похлопала Гона по спине, точно так же как когда-то похлопала по спине плачущего маленького мальчика, потерявшего отца.

– Знаю. Я все это знаю, Ваше Величество…

Почувствовав такое знакомое и родное прикосновение дамы Но, Гон медленно закрыл глаза и вновь открыл их. Приготовления подходили к концу. Даже если придется все потерять, Гон был готов, ведь только так он мог защитить тех, кто ему дорог. У него не осталось выбора.