Сквозь время

Гону удалось заполучить обломок флейты Ли Рима, но этого оказалось недостаточно. Ён с одной половинкой отправился в бамбуковый лес Гона, а Гон пытался открыть врата в бамбуковом лесу Ли Рима, но оба потерпели неудачу. Они не учли тот факт, что каждый фрагмент, которым они владели, пропитался их кровью. Гон забрал у Ёна обрубок флейты и направился вглубь леса, держа в руках обе части. В этот момент лес громко загудел и два больших обелиска поднялись из-под земли. Это были новые врата, в которых один из обелисков принадлежал вратам Гона, а другой – вратам Ли Рима.

Ли Рим, скованный наручниками, сидел тут же на земле и с восхищением наблюдал за происходящим. Картина наконец завершена, и она, несомненно, очаровывала своим величием.

– Врата моего отца!

Манпасикчок стала единым целым и смогла открыть дверь полноценно, а не наполовину.

– Вот я и увидел их собственными глазами! Момент, которого я так долго ждал, – закричал от восторга Ли Рим.

Но Гон был в отчаянии: флейта больше не плакала, он не слышал ее пения.

– Теперь, когда у тебя в руках вечность и бесконечность, прекрати нести чепуху! Ей больше незачем стенать, она стала единым целым. Забудь о ночи восстания, мы должны войти внутрь. Давай войдем, только мы вдвоем, только благородная кровь.

В Гоне начала вскипать злость. Он холодно посмотрел на Ли Рима, который со сверкающим взглядом пытался заманить его внутрь.

– Если флейта не плачет, я не могу вернуться в ночь мятежа. Я должен снова ее сломать.

– Хочешь сказать, что собираешься вернуть половину этому ублюдку? – спросил Синджэ, стоявший с другой стороны.

Гон кивнул со сложным выражением лица.

– Ты такой же жалкий трус, как и мой отец! – возразил Ли Рим. – Мне больше не нужна половина. Флейта снова целая! Вечная жизнь ждет нас внутри, а ты собираешься использовать ее для возвращения в ту ночь?!

– Мне не нужна эта вечная жизнь. И ты никогда ее не увидишь и не получишь.

– Глупец! Хорошо, попробуй. Можешь приказать мне пойти и умереть. Сам ты способен открыть только свою дверь, но тогда понадобится кто-то, чтобы провести меня через мою. И кто же это будет? Кого, черт возьми, ты отправишь на верную смерть?

Ли Рим, сотворивший столько зла, насмехался над Гоном. Если Гон вернется в ночь измены и разделается с Ли Римом, чтобы не дать ему получить доступ к флейте, пространственные врата Ли Рима перестанут существовать. Если войти в них, то можно застрять внутри навечно.

– Заткнись. Ты не обманул смерть, а просто отсрочил наказание. Может, сейчас ты смеешься мне в лицо, но я уверяю: тебя ждет жестокая расплата, – сквозь зубы бросил Гон в лицо Ли Риму.

Ён сделал шаг вперед:

– Я останусь и позабочусь о нем.

– Я это сделаю. Нужно просто сопроводить этого придурка? – встрял Синджэ.

– Ваше Величество, я избавлюсь от предателя собственными руками.

– Сто раз тебе говорил, потеряйся и не отсвечивай. Это мой мир. Давай. Когда нужно это сделать?

Им не терпелось умереть друг за друга. Ли Рим не мог понять разговора между Ёном и Синджэ, а Гон не в состоянии был сделать выбор и в отчаянии смотрел на флейту.

Мир внутри врат, которые открывает Манпасикчок в полную силу, отличается от того, который им довелось видеть раньше. Светящаяся дверь таила за собой залитую светом бесконечность. Гон стоял один и смотрел в бескрайние сияющие дали.

– Как далеко я должен зайти? Как далеко?

Обезумевший голос Гона разорвал воздух.

* * *

Вернувшись в империю, Гон и Ён взялись за разбор неотложных дел. Гон отдал приказ назначить Сэджин, внучку принца Пуёна, второй в очереди на престолонаследие и попросил секретаря Мо сделать публичное заявление: если с ним что-то случится, Сэджин станет новой императрицей.

Все это время Синджэ держал Ли Рима в полицейском участке. Увидев Ли Рима, сидящего в комнате для допросов, Тэыль не смогла скрыть своего удивления: тем, кого она видела через одностороннее зеркало, однозначно был Ли Рим. Синджэ же, напротив, опешил, увидев Тэыль.

– Тебя выписали?

– Что случилось? Как, черт возьми, тебе удалось схватить Ли Рима?

– Я выследил Сон Джонхе. Она умерла. Проверил родственников – у нее нет семьи.

– Мы должны были быть там.

– Нужно его допросить. Присоединяйся.

Синджэ слегка нахмурился, как будто устал, и на некоторое время покинул комнату для допросов. За последние несколько дней Синджэ, казалось, сильно изменился. Он стал сильнее, но при этом выглядел намного печальнее. Глядя ему вслед, Тэыль вспомнила синие цветы, стоящие у нее в комнате, как лепестки цветка, подаренного Гоном, затрепетали, осыпались и бесследно исчезли у нее в руках. Будущее изменилось.

Тэыль бросилась к Ли Риму в допросную.

– Где Манпасикчок? Хотя нет, правильнее спросить – у кого она сейчас?

Ли Рим с перевязанной ногой сидел, надев на себя маску безразличия. Как и прежде, Тэыль не могла ничего разгадать по его глазам. Однако отчаяние в ее лице говорило ему, что она вот-вот заплачет.

– Ты тоже пришла сюда, чтобы умереть? Готова на собственных ногах пойти на верную смерть?

– Отвечай на заданные вопросы. Где Манпасикчок?