Слабая женщина с сильным характером

Люба прилегла. Раскачиваясь от хода поезда, как в люльке, она заснула. И приснился ей сон, в котором опять пришла к ней Таня. На голове её был неизменный белый шарф, концы которого развивались на ветру. И сама Таня была одета в белое до пят платье. И опять она звала её в цветущий вишнёвый сад. Люба шла за ней, а на голову, плечи падали, как дождь, осыпающиеся лепестки цветущей вишни. И стоял в саду аромат. Такой чуть уловимый аромат счастья, который нельзя описать словами.

Утро не успело разогнать тучи над городом. Солнце, судя по времени уже где-то встало и расправило свои тёплые лучи, вселяя в людей надежду на хороший тёплый день. Но здесь небо казалось однотонно серым, а лица у встречающих безразлично-унылыми. Люба поёжилась от утренней сырости. Валя помогла ей вынести из вагона неподъёмные сумки.

— Не переживай подруга! Всё будет у тебя хорошо. Может, ещё свидимся. Ну, с Богом!

Люба помахала рукой на прощание. Она не успела сообразить, что ей делать дальше, как увидела подскочившего к ней носильщика с громыхающей каталкой.

— Мамаша, давай вещи довезу. Куда надо?

Люба сказала адрес колонии.

— Понятно, это тебе к частникам. Поехали, подскажу, — он взвалил баулы на тележку и собрался отъехать, но тут к ним подошёл мужчина.

— В Лесной, Полевой… Вам куда?

— О, Серёга, твой клиент, — кивая головой, он показал на Любу.

Назвав цену за проезд до места, Серёга предупредил, что с ними поедет ещё одна женщина. Люба села на заднее сидение автомобиля.

— Здрасьте, — к ней обернулась грузная женщина, раскрасневшаяся от ходьбы и переносимых тяжестей. Её баул уже стоял, на заднем сидении, — к супружнику? — спросила она, ответившую ей на приветствие Любу.

— К сыну, — нехотя ответила та.

— А я к мужу. Господи, я столько уже знаю, будто сама срок мотала вместе с ним. Скоро выйдет мой охламон. А по мне сидел бы уже вечно. Письма читаю, плачу от счастья. А как возвращается, так плачу от горя.

— Что не первая ходка? — спросил Серега, быстро мчась по дороге, которая, наверное, никогда не видела настоящего ремонта.

— Первая? Ой, милок! Первую он ещё по малолетке протоптал! — с усмешкой ответила женщина.

— Что же вы бабы такие дуры? — закуривая, спросил Серёга, — они вас ни во что не ставят, а вы им передачи возите. Твой-то, за что чалится?

Любе хотелось тишины. Ей хотелось представить встречу с Федей, но мешал быстрый окающий говор попутчицы.

— В этот раз или вообще? — не обращая внимания на ухмылку Серёги, ответила попутчица, — всё за то. За хулиганку, за что ещё.

— Не, мамаш, у нас за хулиганку не сидят. Здесь по серьёзней дела. Это тебе, наверное, доставалось его хулиганка. Так? Голову, поди, тебе не раз чинить приходилось?

— Ага! Откуда знаешь? — удивлённо спросила простоватая на вид женщина.

— Откуда… Всё оттуда. На зоне не первый год. Двадцать лет копейка в копейку отмотал. Такого насмотрелся, наслушался.

— Чего это? Тоже сидел что ли? — испуганно спросила она.

— Можно и так сказать, — задумчиво, потягивая сигаретный дым, ответил водитель.

Потом посмотрев на испуганную собеседницу, успокоил её, — нет, работал. Вышел на пенсию и вот шабашу потихоньку.

Всю дорогу у попутчицы не закрывался рот. Люба сделала вид, что заснула. Стараясь не слушать бесконечный рассказ женщины, она думала о том, что скажет сыну, при встрече, что он ей. Хотя Федя писал в письмах, чтобы не приезжала, но может её приезд немножко колыхнёт его сердце. Хоть на минутку обрадуется свиданию с матерью?

Город давно остался позади. Машина неслась по ухабам и выбоинам, словно не замечая их. По обе стороны дороги — тайга. Три часа езды через нескончаемую, тёмную, суровую тайгу.

— Ну, всё! Слава Богу, приехали. Ну, мать, я думал, не довезу вас — сбегу! Ей Богу голова гудит от твоего трёпа, — Серёга обратился к раскрасневшейся от тепла и разговоров женщине, — слушай, мать, может мужик твой здесь прячется от тебя? На расстоянии-то любовь крепче. А как услышит твою болтовню, так и прибить тебя готов? А? Ты смотри, береги голову в следующий раз!

— Да типун тебе на язык! На! Держи, — она сунула мятые купюры в руку водителя и, забрав свою поклажу, поспешила к воротам колонии.

Люба вышла из машины, но Сергей остановил её, — а вам дальше. Не переживайте ещё двадцать километров и будем на месте. Вы назад когда? А то я подъеду, заберу вас.

— Жаль, что не доехали, — с горечью произнесла Люба. Меня уже ремонтировать надо, а машина ваша ещё терпит, неужели такие дороги выдерживает?

— Вы садитесь вперёд, легче будет. А дорог у нас нет, не было никогда и ясно, что в будущем никогда не будет. Что говорить, если в столицах нет дорог, то тут на краю света? А! Права вечная пословица, знаете про дураков и дороги в России. Да, что там, действительно беда, — Серёга в отчаянии махнул рукой, — вам повезло, хорошо, что сухо. А если поздняя осень, так к нам только на электричке можно добраться и то два раза в неделю. А зимой только по снежнику. И электричка не ходит. Так, что хорошо сегодня дождя нет, а то, была бы поездочка.

— А добираться как, если дождь? — удивилась Люба.