Слабое звено (СИ)

Рукав закончился, и Октавия вновь открыла шлюз своим пропуском. Палубы буксиров были чистыми, ибо источников грязи и пыли в стерильных условиях космических кораблей было минимальное количество, однако Октавия уже в который раз продемонстрировала свою озабоченность чистотой и порядком, отряхнув свою форму после неуклюжего вползания в шлюзовую камеру.

— Ты абсолютно уверена, что «Туда-Обратно» не уступит?

— Абсолютно, — уверенно произнесла она на выходе из шлюза и заметно ускорила шаг, — А теперь давай закроем эту тему, у меня от нее уже голова болит.

— Как жаль, что я не могу до них достучаться, — сказал он ее затылку, и она ускорила шаг еще сильнее, — Может, я бы смог им объяснить, по какому тонкому льду мы сейчас перевозим два миллиарда тонн!

Она поспешно удалялась, и в Ленаре не осталось никакого желания догонять ее. Он замедлил свой шаг до скорости, на которой ленивые мысли текут быстрее, чем стыки переборок перед глазами, и продолжил путь на автопилоте. Ему стало смешно от того, что он уже начал смиряться с выходом из графика, и грустно от мысли, что его уже перестал интересовать график. Профессионал в нем ненадолго уснул, и проснулся обычный человек, полный отчаяния и решимости перед проблемами, которые весили меньше двух миллиардов тонн и все еще были в его власти.

Когда Ленар добрался до своей кают-компании, на некоторое время он забыл обо всем на свете. Ему в ноздри закрался запах от остывшего рагу из осточертевшего суперспаслена, и он в животном предвкушении, захлебываясь слюной, наполнил свою тарелку пастельно-желтыми кубиками, плавающими в соусе из сушеных трав, остатков томатной пасты, уксуса, оливкового масла и ингредиентов, которые не поддавались опознанию. Он даже не стал разогревать это произведение экстремальной межзвездной кулинарии, а просто сел за стол, взял ложку и поразился тому, насколько вкуснее становится любая пища, если ее приправить утомительным трехчасовым собранием. Пока он нещадно набивал свой желудок, его занимала лишь одна мысль — рано или поздно запасы специй тоже иссякнут, и тогда никакое совещание не будет способно пробудить в нем подобный аппетит. Эта мысль подгоняла его быстрее доесть свой холодный обед, помыть посуду, почистить зубы и лечь в криостаз на все оставшиеся полгода.

— Вкусно? — спросила сидящая рядом с ним фигура, в которой он наконец-то узнал Вильму, и молча кивнул в ответ, — Я старалась.

— Все паршивее некуда, — проговорил он, глотая кусочки овощей, не давая работы своим зубам.

— Ну прости, я была крайне ограничена в выборе продуктов.

— Я не об этом, — кивнул он на тарелку, — Ты ведь не подсчитывала расчетное время нашего прибытия?

— Нет, — смущенно дернула она головой, — Мне показалось, что до завершения ремонта это не имеет смысла.

— Теперь оказалось, что ничего не имеет смысла. Мы безнадежно опаздываем.

— Спасибо, но об этом я уже давно догадывалась. И что теперь?

— Известно что. С нас сдерут все издержки за устранение последствий. Кажется, я теряю слишком много денег на этой экспедиции.

— В следующий раз будешь думать головой.

— Обязательно, — звякнув ложкой, он отодвинул от себя тарелку и с упоением откинулся на спинку стула, — Экспедиция подходит к концу. Скоро нам пора будет ложиться в криостаз.

— Не раньше, чем мы запасемся едой для конечных маневров.

— Это без меня, — отмахнулся он и тяжело вздохнул, — Ты рада, что работы на Шесть-Три закончились?

— Я? Очень рада. Ты даже представления не имеешь, насколько в этом костюме, — прервалась она на секунду и хлопнула ладонью по столешнице, — Ах, я забыла, ты имеешь представление.

— Только не надо язвить. Я просто хотел удостовериться, что хоть кто-то чему-то сейчас рад.

— Опоздание — это еще не конец света.

— Это позор, — с неохотой произнес Ленар куда-то в потолок, — У нас надежные корабли, у нас умные логисты, у нас достоверные звездные карты и груз, не требующий особых условий транспортировки. Мы с самого начала знали, что делать, и все равно облажались. В меня теперь этот мужик всю жизнь будет тыкать пальцем и смеяться надо мной.

— Какой мужик?

— Тот, которого я обычно вижу в зеркале.

— Жалость к себе — это поведение, не достойное капитана.

— Уж кто бы говорил, — промолвил Ленар и позволил себе улыбнуться, — Подумать только, как много среди нас неудачников.

— Кстати, о неудачниках, — вдруг замялась Вильма, делая задумчивую паузу через каждую пару слов, — Я давно хотела поговорить с тобой об одном из них.

— Говори.

— В общем, — вновь сделала она паузу, перебирая в голове подходящие слова, — Возможно, нам нужно немного более тщательнее обдумать дальнейшую судьбу Ирмы.

— В данный момент это уже не важно.

— А что важно? То, что мы опаздываем и ничего не можем с этим поделать? Нет, вот как раз наше опоздание уже потеряло всякую важность. Давай поговорим о том, что еще хоть как-то от нас зависит.

— Ладно, говори, — равнодушно промямлил Ленар и вновь упер свой беззаботный взгляд в потолок, наслаждаясь тяжестью в желудке, — Считай, что я внимательно тебя слушаю.