Слабое звено (СИ)

Карлсон все время шел впереди, периодически бросая на нее взгляд через зеркало, не желая оставлять напарницу слишком далеко позади. Каждое его движение было насыщенно целеустремленностью, и он не столько взбирался по лестнице, сколько перепрыгивал через ступеньки. Поначалу ей казалось, что где-то в нем таится выносливость небольшой сборной по триатлону, но после пятнадцати минут лицезрения того, как над ее головой порхает бабочкой его идеальный зад, она поняла, в чем его секрет. Скафандр имел свойство большими глотками выпивать силы из своего владельца без какой-либо пользы, а Карлсон просто умел ему этого не позволять. Руке, лишенной осязания, очень сложно определить, сколько сил ей нужно приложить к поручню, чтобы не сорваться, но Карлсон почему-то это знал, и Ирму это страшно злило. Злость придавала ей сил. Силы забирал скафандр. И это злило ее еще сильнее. Она крутилась по этому порочному кругу, словно белка в колесе, но разница была в том, что ее колесо все же двигалось в нужную ей сторону.

Когда дверь перед ним открылась, он вполз на мостик, уперся обеими ногами в края переборки и, ухватившись за стропу, втащил Ирму за собой с натужным кряхтением, разнесшимся по их прямому эфиру. Если к ее весу прибавить вес скафандра и умножить на ускорение свободного падения, то на Шесть-Три она весила вместе со скафандром примерно столько же, сколько при нормальной силе тяжести без скафандра, а с учетом того, что Ирма была в хороших отношениях с математикой, натужное кряхтение — это не совсем то, что ей хотелось слышать от мужчины, который принял на себя ее вес. И на этом ее озабоченность своими физическими данными еще не закончилась:

— Как думаешь, какой у меня объем бедер?

— Что?

— Я пытаюсь понять, смогу ли я в этом скафандре уместиться в кресло и пристегнуться.

— Нет, не сможешь, — моментально ответил он, и в его голосе послышался богатый жизненный опыт.

— Это не хорошо, но и не критично, — выгнулась она, пытаясь разглядеть пост оператора, ютившийся между нагромождением приборов, — Значит, план такой: ты подсаживаешь меня, а я добираюсь до пульта управления и запускаю двигатели.

— А почему это я тебя подсаживаю? — оскорблено возмутился он.

— Потому что ты идеальный космонавт.

И оно повторилось — натужное кряхтение, сопровождающее путь к посту оператора по чужим головам. Серьезно, Ирма под конец одной ногой встала на голову идеальному космонавту и ненадолго замерла, пытаясь прочувствовать этот момент и отложить о нем как можно больше впечатлений в своей памяти. Нет, это не было неприкрытым садизмом, поскольку скафандр был устроен таким образом, чтобы в выпрямленном состоянии принимать на себя собственный вес, не нагружая позвоночник космонавта, но Карлсон почти наверняка чувствовал некоторое унижение и мужественно терпел его, понимая, что стоять с прямой осанкой и гордо поднятой головой — это не самые тяжелые моменты в его профессии.

Добравшись до поста оператора, Ирма потратила впустую еще немного времени и много сил, чтобы осознать — она действительно не помещается в кресло. Для человека в скафандре на мостике было катастрофически мало места, а кресло с ремнями безопасности — единственное, что могло позволить ей освободить руки, не свалившись при этом обратно на голову Карлсона. Пространство для маневра было лишь еще выше, в носовой части мостика прямо за пультом оператора, и она решила, что выбора нет, как и другого свободного места.

И она забралась на пульт.

— Сестренка, как ты себя чувствуешь?

— Как в мой первый рабочий день, — пропыхтела она, встав на четвереньки и осторожно оглядываясь, — Сейчас пойму, как мне тут устроиться поудобнее.

— Тебе помочь?

— Представления не имею, чем тут можно помочь.

— Я тоже.

И тут она заметила под своими коленями съемную панель. Сорвав панель, она вонзила карабины страховочных строп в края образовавшейся ниши и еще раз посчитала, сколько же она весит. В ее голове вырисовывалась скромное число в районе половины килоньютона, это выходило по четверть килоньютона на каждую стропу, если нагрузка будет распределяться равномерно. Миллиметровая листовая сталь с ребром жесткости, прятавшаяся под панелью, могла легко выдержать нагрузку, но все же, перенося на нее свой вес, Ирма приготовилась зажмуриваться и ненадолго придаваться невесомости.

Она разжала руки и свесилась вниз головой перед рабочей стороной пульта. Ей показалось, что она услышала через натянутую стропу стон гнущегося металла, и на секунду все же зажмурилась. Открыв глаза, она наконец-то смогла лицезреть, как на нее в ответ разноцветными глазами-индикаторами глядит контрольная панель пульта и безмолвно просит что-нибудь нажать.

— Тебе там удобно?

— Как летучей мыши, которая спит стоя, — прорычала она, медленно перебирая кнопки шатающимся от дезориентации пальцем, — Приготовься.

— К чему?

— Ловить меня, — она отогнула рычаг управления маршевой тягой в исходное положение и включила ручной режим, — Готов?

— Да.