Сладкая горечь магии

– Что это? – Рэн поспешила догнать ведьму и кивнула на книжку, которая покоилась на левом бедре Тэмсин.

Тэмсин неосознанно прижала ладонь к мягкой кожаной обложке.

– Ничего.

– Это совсем не «ничего», – возразила Рэн. – Ты чуть не лишилась чувств, когда увидела ее у меня.

Ведьма уничтожающе глянула на нее.

– Она не открылась мне, если тебе от этого легче, – мрачно добавила Рэн, будто только что вспомнила. Ведьма и в самом деле чуть воспряла духом. – Что заставляет задуматься, – продолжила Рэн, схватив Тэмсин за запястье, – что же такое ты прячешь. Пишешь стихи? Первый поэт без сердца?

Эта мысль странно веселила.

– Прекрати! – грубо и хрипло велела Тэмсин.

Рэн замолчала, вытянув руку. Обе молча уставились друг на друга.

– Это личное, – наконец сказала ведьма с тихой обидой.

– Ладно, – так же негромко ответила Рэн. – Прости. Личное так личное.

Ей не понравилось, что ее отчитывают. Это всего лишь любопытство! Что плохого в желании хоть одним глазком заглянуть в душу Тэмсин? Ведьма знала о Рэн уже много – об отце, о любви к нему, о ее наивности. Но сама Тэмсин оставалась закрытой книгой. Буквально.

Она поплелась рядом с ведьмой, шаркая по пыли сильнее, чем нужно. Девушки прошли мимо большого поля, заваленного тюками сена размером с лошадей. Едва Рэн подумала, что было бы неплохо побеседовать с кем-то поприветливее, перед ней запорхала птичка. Рэн машинально протянула ей палец. Маленькое создание опустилось на него, и девушка едва не вскрикнула от изумления. У птички было округлое плотное тельце, пестрые бело-коричневые перья – крапивник-рэн, птичка, в честь которой ее и назвали.

Будто знак.

– Привет, подруга, – тихонько заворковала Рэн пернатой, и оранжевый клювик яростно задрожал, когда она испустила в ответ высокую свистящую трель.

– Да ты смеешься, что ли, – Тэмсин остановилась, глядя на ладонь, где сидела птаха. Рэн с вызовом глянула в ответ, но щеки вспыхнули от смущения.

– Только не целуй ее, – предупредила ведьма, закатив глаза, и двинулась дальше.

Рэн показала спине ведьмы язык.

– Она просто злится, – объяснила она птичке. – Ей не нравится, когда я болтаю, но ты ведь не будешь против, правда?

Пальцем она осторожно погладила птичку по нежным перышкам. Та одобрительно свистнула.

– Вот так, – тихо сказала Рэн. – Я тебе вполне нравлюсь. Беда, оказывается, не во мне. В ней.

Птичка нежно клюнула ее в палец и упорхнула к деревьям, заливаясь все той же трелью.

Взгляд Рэн уперся в спину Тэмсин. Ведьма просто невыносима: вечно говорит что вздумается, берет что хочет, никогда не беспокоится о других или о том, что про нее подумают. Рэн ощутила укол зависти, глядя, как шагает ее спутница: голова высоко поднята, плечи расправлены – Тэмсин будто и не интересовало, чей взгляд может упасть на ее лицо. Она словно желала, чтобы ее увидели.

Рэн потратила большую часть жизни на то, чтобы казаться мельче, занимать как можно меньше места. Она опасалась чужих взглядов, беспокоилась, что кто-нибудь заметит силу, которую она так старалась подавить. Рэн оставалась незаметной и неважной, надеясь, что если никто не скажет ей того, что она хочет услышать, будет проще говорить себе, что ее желания ничего не значат. Даже теперь она шагала, ссутулившись, опустив плечи, согнув спину. Ботинки скребли по земле, будто она боялась даже ноги поднять как следует.

Чем больше различий Рэн замечала, тем сложнее становилось отвести взгляд от ведьмы. Исток расправила плечи, встряхнулась. Ей хотелось обменять капельку своей сдержанности на частичку уверенности Тэмсин. Сосредоточившись на сравнении характеров, Рэн не заметила, как ведьма остановилась, и врезалась прямиком в Тэмсин. Льдистая вспышка промчалась по шее.

Горел амбар. Вонь стояла ужасная, как после бойни – назойливая, мерзкая, пропитанная страхом. Ослепительное голубое пламя металось и прыгало. Это был не простой огонь. Из амбара валил густой и ядовитый дым, смешиваясь с темной магией, которая облаком висела над крышей.

Искорки взрывались в утреннем небе – такие яркие, что глазам было больно. С крыши летели угли, и от них занималась сухая трава внизу. Поле уже дымилось. Рэн ужасалась, прикидывая размер поля и вспоминая огромные тюки сена, мимо которых они проходили. Пламя затопит окрестности и доберется до домов с заколоченными окнами и дверьми. Деревня сгорит. И люди вместе с ней.

К горлу подкатила паника. Она потянулась к Тэмсин, которая широко распахнутыми глазами смотрела на яростное пламя.

– Надо что-то сделать!

На дороге было пусто, в поле тоже – фермер с семьей, вероятно, еще храпели в кроватях. Вокруг некому было помочь, некому остановить пламя, кроме них.

Но Тэмсин покачала головой:

– Тут водой не обойдешься. Это темная магия. Мы потеряем целый день, чтобы унять такой огонь, даже если я использую твою силу.

– Но мы можем его остановить, – настаивала Рэн, дергая ведьму за руку.

Она не могла поверить, что приходится еще и спорить об этом с Тэмсин. Конечно, та была равнодушна ко всему, но такое безразличие граничило с чистым злом.

– Нельзя просто пройти мимо и оставить все гореть!