Сладкая горечь магии

– Ладно, ну серьезно, что это такое?

Тэмсин не заметила, как Рэн остановилась.

– Ничего, – быстро ответила ведьма.

Но Рэн не отставала.

– Вид у тебя странный. – Она с подозрением уставилась на Тэмсин сверху вниз.

– Я в порядке, – отрезала Тэмсин. – Иди уже.

– Я не идиотка, – с вызовом бросила Рэн. – Я знаю, ты считаешь меня глупой, но это неправда. Ты что-то от меня скрываешь.

Тэмсин вздохнула. На миг захотелось рассказать истоку все – о сестре, изгнании, темной магии. Но тогда Рэн стала бы относиться к ней иначе. Восторг сменился бы страхом. Сейчас, когда мир погрузился в хаос, а темная магия набирала силу, Тэмсин могла вынести странствие Внутрь только вместе с кем-то, кто не ведал о тайной стороне ее души. Чтобы их сделка состоялась, ведьме нельзя было показывать слабость.

– Серьезно. – Рэн сумрачно смотрела на нее. – Можешь мне доверять.

– Доверять тебе? – Тэмсин резко, жестко рассмеялась, но облегчения не ощутила. – Ты даже сама себе не доверяешь! Ты ничего не знаешь ни о своей магии, ни о моем мире. А уж обо мне и подавно.

Рэн опустила руки и с неверием уставилась на ведьму.

– Только потому, что ты слишком занята собой, чтобы поделиться со мной хоть чем-нибудь! Я задавала тебе кучу вопросов, а ты кормишь меня отговорками, потому что думаешь, что я дура! Ну, тогда и ты не лучше! – Рэн мотнула головой.

– Хорошо, – проговорила Тэмсин. – Я тебе расскажу.

Если Рэн хочет считать ее дурой, то пусть так и будет.

– Это любовные письма. От тайного обожателя.

Рэн рассмеялась в ответ. Тэмсин расправила плечи и аккуратно протиснулась мимо нее. Попутчики ушли на добрую сотню шагов выше.

– То, что ты не пала жертвой моего обаяния, не значит, что я не могу нравиться никому.

Рэн поспешила догнать ее.

– Врешь.

– Ага, мне положено, – бросила Тэмсин через плечо. – Я не из честных людей.

Рэн опять вытаращилась на нее.

– Ты невыносима, – прошипела она. – Я жалею, что вообще встретила тебя! Вот бы сейчас быть с папой – он меня хотя бы ценит!

– Уверена?

Из того, что Тэмсин успела понять, выходило, что отец Рэн был капризным эгоистом. Тот сорт людей, которые только берут, ничего не отдавая взамен. И, конечно же, Рэн считала его святым.

Рэн сощурилась:

– О чем это ты?

Тэмсин пожала плечами:

– Не торопись думать, что твои жертвы оценят.

Исток побагровела:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не примкнула к Ковену.

Не то чтобы Тэмсин жалела, что они не учились вместе – Рэн страшно бесила; но нельзя было не заметить, как вспыхивали глаза истока всякий раз, когда ведьма заговаривала о магии. Не просто невинное любопытство, но дикая, мощная жажда знаний.

– Мне было нельзя. – Глаза Рэн округлились. – Когда я поняла, кто я такая, мама уже умерла. У отца не осталось никого, кроме меня. Я не могла просто бросить его.

Тэмсин изогнула бровь:

– Почему нет?

– Это мой долг!

– Почему?

– В смысле, «почему»? – раздраженно спросила Рэн.

Ведьма пожала плечами:

– Почему ты выбрала не свою жизнь, а жизнь отца?

– Ты не понимаешь! – взъярилась Рэн. – Он бы умер без меня!

– Уверена, он часто повторял тебе это, – холодно сказала ведьма.

Казалось, что Рэн сейчас расплачется:

– Я люблю отца!

– Удобно, учитывая, что это моя плата. – Тэмсин вздохнула, поправила длинные волосы, спадавшие на плечи. – Но то, что ты его любишь, еще не значит, что он любит тебя.

Рэн недоверчиво хохотнула:

– Знаешь, я жалела тебя, потому что ты не способна любить. Но теперь я думаю: а может, ты просто такая вот? Тебя никто и ничто не заботит. Цепляйся сколько угодно – ко мне, к моему отцу и моему выбору, – но я, по крайней мере, знаю, что люблю кого-то! У меня хотя бы есть человек, ради которого я пойду на все! Кто-то, за кого я жизнь отдам! А ты? Ты можешь сказать о себе то же самое?

Рэн почти визжала. Ее слова резанули Тэмсин по самой глубине темного, бесполезного сердца.

– Ты понятия не имеешь, о чем болтаешь, – ответила она срывающимся голосом. Руки сжались в кулаки, окружающий мир дрожал.

Тэмсин так привыкла видеть, как любовь становится причиной горя и печали, что почти забыла, что эти чувства ей доступны. Но сейчас ее ранила не любовь, а ее отсутствие. И то, что никчемная, вздорная девчонка рядом с ней умела то, чего не умела Тэмсин – видеть магию. Любить семью. Винить ведьму за поступки, о которых Рэн не могла знать ничего

– Кто сделал тебе больно? – Исток, прищурившись, смотрела на ведьму, понизив голос до едва слышного шепота, и слова почти терялись в ревущем ветре.

Тэмсин не ответила. Рэн еще какое-то время разочарованно смотрела на нее, а потом протиснулась мимо, шагая через две ступеньки зараз, чтобы догнать остальных.

Когда она отошла, дневник раскрылся в ладонях ведьмы. Она кинула взгляд на округлые каракули Марлины. Ответить на вопрос Рэн было непросто. Тэмсин очень многих винила в своей боли. Но больше всего – себя.