Сладкая опасность

Он стал целовать край трусиков на бедре, словно пробуя меня на вкус. Я почувствовала на коже легкие прикосновения зубов, затем языка, и у меня начали подкашиваться колени. Хорошо, что его руки все еще обнимали меня за талию, потому что внутри меня назревал сенсорный ураган и я не знала, сколько еще в состоянии сдерживаться. Дышала я, как после спринтерской пробежки.

Его рука переместилась ко мне под коленку и согнула ногу, подставляя под поцелуи внутреннюю сторону бедра. Я застонала — так громко, что сама этому изумилась, — и вновь почувствовала на коже его зубы. Мои пальцы изо всех сил вцепились в его волосы. Я была напряжена до предела.

И вдруг меня пронзила холодная отрезвляющая мысль: меч. Вдруг он увидит в этом нарушение «чистоты сердца»? Не слишком ли далеко я зашла? Я не знала, где провести грань с этой точки зрения.

— Кай. — Я задыхалась. — Мне… Нам… Тебе надо остановиться.

В мгновение ока он оказался на ногах, а его глаза бегали по моему лицу и жадно вбирали вид раскрытого рта, судорожно ловящего воздух, и разгоряченной кожи. С уверенностью мужчины, который знает, как сводить женщин с ума, он прижался ко мне бедрами. Я, подавив стон, откинула голову к сушилке. Удовольствие было почти болезненным, но он не отодвинулся, а стал легонько покусывать мочку моего уха, и мои руки сомкнулись у него на спине. Никогда еще мое тело не испытывало такого отчаяния.

— Дай тебя коснуться, — шепнул он. — Только снаружи. Чтобы тебе было хорошо.

О господи. Никогда и ничего в жизни я не желала больше, чем этого.

Его рука скользнула к низу живота. Хотелось плакать, но я заставила себя покачать головой.

— Нет. Нет, мы не можем.

— Что с тобой? — Он отступил на шаг, на лице появилось выражение испуга и огорчения. — Анна, прости…

— Не надо, — я нагнулась, подобрала с полу одежду и быстро набросила на себя. — Тебе не за что просить прощения.

Я взяла его за руку, притянула к себе и обняла. Он ответил неуверенно, что побудило меня лишь крепче его обхватить. Я прислонилась щекой к его обнаженной груди.

— Тебя трясет, — сказал Кай.

— Да, так и есть. Мое тело, — призналась я с сухим смешком, — сейчас страшно на меня злится. Но я не могу рисковать, когда речь идет о рукоятке.

При упоминании Меча справедливости он обмер.

— Думаешь, рукоятка чувствует такие вещи?

— Не знаю. Она ведь, как известно, предназначена для ангелов.

Мне до сих пор не было вполне ясно, что подразумевается в пророчестве под «чистотой сердца». Ангелы бесплотны, а у испов, как и у людей, душа и тело неразрывно связаны, нравится нам это или нет. Меч казался очень строгим, и поскольку речь шла об избавлении от власти повелителей, рисковать я не собиралась.

— Ты в порядке? — спросила я, поворачивая голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Он погладил меня по щеке, похоже, все еще удивленный, что может открыто позволить себе такую нежность.

— Обо мне не беспокойся. Я не хотел тебя расстроить.

Я обвила руками его шею и посмотрела ему прямо в глаза.

— А я не расстроена. Я люблю тебя. И хочу всего этого с тобой. Возможно, когда-нибудь?

Кай крепко зажмурился. Мне было понятно, в чем дело: он боялся надеяться. Встав на цыпочки, я поцеловала его в губы. Чем бы снять тяжесть с его души и улучшить настроение? А заодно отвлечь меня от мыслей о его губах в каждой точке моего тела?

— По-моему, мне нужен шоколад, — сказала я.

Кай рассмеялся.

— Можешь испечь мне шоколадных пирожных?

Он чуть отстранился и прищурился.

— Я?

— Ты уже смотрел, как я готовлю, теперь моя очередь.

Наградой мне была весьма обольстительная полуулыбка.

— Особые фирменные пирожные?

У меня перевернулось сердце.

— Я вовсе не шучу. — И я легонько ткнула его в живот — на самом деле зря, потому что мои чувства так и рвались с туго натянутого поводка, а мышцы живота у Кая были исключительно приятными на ощупь.

— То есть, тебе действительно нужно, чтобы ты могла их съесть?

Я снова взяла его за руку и повела в кухню. Если Марна и Джинджер научились управляться на кухне, то почему бы не научиться и Каю?

— Это сухая смесь, инструкция на коробке. А я дополнительно послежу, чтобы ты ничего не перепутал.

Я забралась на барную стойку и уселась на прохладной столешнице, свесив босые ноги.

— Вперед! — Я вручила Каю стоявшую рядом со мной коробку.

Он вздохнул и углубился в чтение. Спросил, как включить духовку, — я показала. Раздавил яйцо — что поделать, мужские руки, — но мы вдвоем аккуратно выбрали из теста все кусочки скорлупы. Наконец, шоколадные пирожные отправились в духовку, Кай собственноручно поставил таймер, и я захлопала в ладоши.

Он прислонился к плите. Судя по его виду, у него все еще было скверно на душе от произошедшего, и это мне не нравилось. Сама я тоже ощущала некоторую нервозность, в основном из-за опасений насчет рукоятки, но не хотела, чтобы они на всю ночь легли преградой между нами.

— А теперь, — подытожила я, — надо прибрать за собой. Лучшая часть процесса! Миска!