Сладкая опасность

На середине песни дверь репетиционного зала открылась, и несколько человек подвинулись, пропуская внутрь симпатичную блондинку с короткой стрижкой. Она встала, прислонившись к стене, и скрестила руки на груди. Ее небольшую ладную фигурку окружала желтая аура, и я уже собиралась вновь переключить внимание на музыкантов, когда эту ауру начала, словно кровью, пачкать красная струйка. Девушка смотрела во все глаза.

На Каидана.

Надо было отвести взгляд, но меня охватила вульгарная бешеная ревность в сочетании с нездоровым любопытством. Я знала, что это другая Анна. Она прикусила кончик большого пальца, и вскоре покраснела уже вся ее аура. Мне страшно хотелось воспользоваться силой влияния и заставить ее уйти, но я не стала.

Уходи. Отсюда. Перестань на него смотреть. Уходи, уходи, уходи.

У меня внутри как будто царапались злые привидения. Возможно, другая Анна была очень милой девушкой, но мне хотелось почистить ее с порошком, чтобы у нее на коже не осталось ни единой клеточки, прикасавшейся к Каидану.

Когда песня закончилась, она захлопала в ладоши и сказала:

— Ребята, это было гениально.

В группе ее явно хорошо знали, и все музыканты просияли от похвалы. Кроме Каидана. Он застыл на месте, опустив глаза на свои барабаны.

Наступил ужасающий момент, когда каждый из присутствующих, казалось, пытался сложить в уме два и два. Все переводили глаза с Каидана на нас, двух Анн, и обратно, хотя вторая Анна этого, видимо, не замечала, пока случайно не увидела меня и не поняла, что я здесь новый человек. Тогда ее голова резко повернулась в сторону Каидана, а затем она посмотрела мне прямо в глаза, и ее аура стала приобретать ядовито-зеленый цвет.

Стоявшая рядом девушка что-то прошептала Анне, но та ее проигнорировала и направилась к Каидану в своих джинсовых шортах и облегающей лавандовой футболке. Каидан наблюдал за ней с серьезным выражением на лице. Я сидела, выпрямившись, на краю стула.

— Это она? — спросила Анна. Она говорила тихо, а я бессовестно подслушивала.

— Да, — ответил Каидан.

— Мог бы, между прочим, меня предупредить, что она придет.

— Я только сегодня узнал. А ты все равно обычно не ходишь на репетиции.

— Ну, так… что? Ты теперь, типа, внезапно с ней? А только что был со мной?

— Я никогда не был с тобой, Анна. Я же всё объяснил, и мне казалось, что ты поняла. А сейчас не лучшее время для разговоров.

— Чудесно, — возмущенно сказала она. — Просто чудесно.

Каидан провел рукой по волосам, вид у него был огорченный.

Тут Майкл взял свой микрофон и сказал в него:

— Ой-ой, Анна. Мы тут пытаемся репетировать.

Анна стрельнула в него не на шутку свирепым взглядом, повернулась и быстро вышла из зала, вытирая на ходу глаза и не оглядываясь.

Вот, значит, каково быть с Каиданом. Пусть даже он — я в это верила — вел себя с Анной совершенно честно, сама она, если и делала вид, что принимает такие условия, в душе явно не оставляла надежду быть с ним. Я жалела ее — еще одну жертву наших жутких обстоятельств, — но всё же была рада, что она ушла.

Напряжение после этого ощутимо уменьшилось, хотя несколько человек продолжали шептаться, когда группа перешла к следующей песне. Сложно вновь погрузиться в музыку после такой драмы, и когда репетиция закончилась, я почувствовала облегчение.

Как только музыканты упаковали аппаратуру, Кай направился прямо ко мне. На нас с разных сторон уставились несколько пар глаз, но я их игнорировала.

— Я не знал, что она появится, — шепнул Каидан с виноватым видом.

— Давай просто поедем обратно к тебе и не станем об этом думать. Пожалуйста.

Он взял меня за руку и не выпускал всю дорогу до выхода. Но оказавшись снаружи, мы инстинктивно разжали руки и стали вглядываться в черное небо, опасаясь кое-чего похуже, чем разъяренные бывшие подруги.

Вернувшись в его квартиру, мы об этом не разговаривали. На самом деле мы вообще ни о чем не разговаривали. Как только за нами закрылась дверь, он обеими руками обнял мое лицо и принялся целовать, как будто доказывая, что у него никого нет, кроме меня, — как будто чем крепче мы целуем и обнимаем друг друга, тем сильнее стирается в нас память о тех, с кем мы целовались порознь. Мы были ненасытнее, чем когда-либо в прошлом, и по дороге в его комнату задевали стены и натыкались на мебель.

В эту ночь я не собиралась спать, потому что тогда не смогла бы осознанно его ласкать и целовать, вбирая в себя каждую секунду пребывания вместе.

Он бесконечно целовал меня. А я его.

Около трех часов ночи меня стала одолевать сонливость. Мы тихо лежали рядом, паря между сном и бодрствованием, я слушала его ровное дыхание. А потом его ладонь лениво проползла вниз по моей спине, бедру и легла на ягодицу, повторяя ее изгиб. Всю ночь Кай старательно избегал таких опасных прикосновений ко мне.

Черт бы подрал это сонное состояние!