Сладких снов

– В этом случае я знаю, как мне следует думать. И понимаю ход мыслей других. Представляю себе, как выглядит опасность. Могу атаковать, отступать. Но сыграть педофила… Нет, этого я не могу. Ничего не получится. Зофия и ты, да иногда и я сам – все мы задавались вопросом, где проходит граница моих возможностей и что произойдет, если в один прекрасный день я ее переступлю. Так вот, теперь я знаю. Она проходит здесь.

Хоффман кивнул на монитор слева.

– Вон там.

Гренс взглянул на набросок Бирте, кто есть кто в узком кругу.

– Я просто-напросто не смогу вести себя так, как они. Сидеть здесь и продумывать фейковые сообщения о том, что я должен еще сделать с собственным ребенком, чтобы посильней его помучить. Прости, Гренс, но это не для меня.

– В нашем распоряжении три дня, Пит.

– Именно поэтому. Слишком мало времени.

Хоффман повернулся спиной к экрану.

– Это безумие… Войти в доверие к лидеру, идентифицировать остальных.

– Безумие – это то, что мы имеем на сегодняшний день, Пит. И что будет продолжаться, если мы упустим время. Если только тебя не будет на этой встрече…

– Достаточно.

– В течение всего того времени, пока нам не представится следующий шанс…

– Достаточно, Эверт!

– Чего тебе достаточно?

Они не заметили, как вошла Бирте, ставшая невольной свидетельницей их жаркого спора.

– Скорее недостаточно. Времени. Поэтому у меня предложение.

Хоффман говорил почти шепотом, потому что на голос не осталось сил.

– Я объяснил комиссару криминальной полиции, что не могу посылать сообщения психам, которые ждут от меня совета, как лучше изнасиловать ребенка. Что я делал все что угодно – наносил татуировки на трупы в прозекторской, наблюдал за тем, как мои собственные пальцы отрезали секатором, пытал людей электричеством и колючей проволокой в джунглях. Все что угодно ради полиции и ее борьбы с организованной преступностью. Но только не это. Поэтому, вместо того чтобы тратить время на то, что получается у меня не слишком хорошо, я предлагаю разделиться. Будем использовать оставшееся нам время по максимуму.

Бирте села. Кивнула.

– Вы живете одна?

– Что?

– Вы замужем, Бирте?

Она посмотрела на Хоффмана, потом на Гренса.

– Нет.

– И вы живете в Копенгагене?

– Да.

– В таком случае, я поселюсь в вашей квартире.

Бирте как будто смутилась, но ненадолго. Достала ключи из сумки, стоявшей на полу рядом с ее компьютером.

– Соммерстедгаде, 24. Четвертый этаж. Десять минут от Фискеторвет и примерно столько же от Вестерброгаде.

Она протянула Хоффману связку, но не разжала пальцев.

– У меня кот, его кормит сосед. Если не хотите видеть соседа в квартире, вам придется делать это самому. Лосось – этого достаточно. Плюс свежая вода, там миска, вы увидите.

Ключи мягко легли в его ладонь, после чего Хоффман опустил их в боковой карман брюк.

– Итак, я отправляюсь в квартиру Бирте и начинаю подготовку к внедрению. Одновременно Гренс пишет в чат от имени Лацци, а Бирте продолжает идентифицировать участников.

Он поднялся и одним движением набросил куртку, висевшую на спинке стула.

– Три направления одновременно. Мы используем оставшееся время по максимуму, это наш единственный шанс успеть.

И уже на пути к двери:

– Мне нужно быть на месте за день до встречи. Если это где-то в Калифорнии, я немедленно бронирую билет, самое позднее завтра, два часа дня.

У входной двери Хоффман еще раз обернулся:

– Это значит, что в нашем распоряжении ровно сутки. Двадцать четыре часа, считая с этого момента.

Вторник 14:01

(осталось 23 часа и 59 минут)

Стоило Хоффману выйти из комнаты, как в ней стало на удивление уютно и тихо. Гренс, не меньше датской коллеги захваченный происходящим на мониторе, поставил свой стул в каком-нибудь метре от Бирте. Он больше не боялся сказать глупость, потому что лишние слова, защищающие от застенчивости или прикрывающие разницу в возрасте, окончательно потеряли всякий смысл. Компьютерный эксперт из Копенгагена помогла ему стать частью цифрового мира, где забаррикадировалась компания педофилов, а затем проинструктировала, как следует себя вести, чтобы и дальше оставаться в нем под маской Лацци и как можно более убедительно вести беседы о насилии и манипуляциях.

Это и стало основной задачей Гренса на ближайшее время.

Открыть дверь достаточно широко, чтобы в нее смог протиснуться Хоффман.

Вторник, 14:10

(осталось 23 часа и 50 минут)

Обычно Бирте напрягало, когда время поджимает, а кто-то дышит тебе в спину. Но со шведским комиссаром, который работал позади нее за отдельным компьютером, все получалось иначе. Похоже, он был не в курсе самых элементарных неписаных правил общения и не подозревал о существовании светской беседы.

Так или иначе, он ее не отвлекал. Не отпускал ненужных комментариев, не клал руку на плечо, чтобы имитировать участие. Идеальный сосед по комнате, хотя, возможно, и не лучший спутник для жизни.