Сладких снов

Бирте потянулась, помахала руками в воздухе, разминаясь. Ей предстояло идентифицировать еще десятерых в узком кругу. Плюс одиннадцать человек вне его, образующих сеть контактов, напрямую связанных с Хансеном.

Таково было ее задание на ближайшие двадцать четыре часа.

Кое-какой задел уже имелся. Мейер – немец Ханс Педер Штайн, Ленни – американец Джеймс Л. Джонсон, Шерлок – англичанин Джон Дэвис, Друг – итальянец Антони Т. Феррари. Ну и, конечно Лацци – датчанин Карл Хансен.

Идентификация остальных не должна была занять много времени, с учетом уже проведенных исследований и подробной каталогизации. Поэтому, если Гренс и дальше не будет мешать, а сама она не уснет, теоретически у них имеется ненулевой шанс наверстать упущенное.

Вторник, 14:43

(осталось 23 часа и 17 минут)

В вагоне первого класса Пит Хоффман вытащил рекламную брошюру из кармашка на спинке кресла впереди, оторвал заднюю половину обложки и стал писать. Заглавными буквами, чтобы было понятнее.

Разная гангстерская мелочь

Картофельная мука

Гражданство

GPS-птица

USB-камера

Рубашка с коротким рукавом

Глушитель

Потом сложил листок, развернул снова и дополнил список:

Тунец

И сунул в боковой карман охотничьего жилета.

Последнее, возможно, не имело решающего значения для успешности миссии агента, но было важно для одинокой Бирте, которой, похоже, неуклонное соблюдение повседневного распорядка помогало держаться на плаву. И в этом она тоже походила на Гренса.

Пит огляделся, убедился, что его никто не подслушивает, и сделал три звонка. Первый – в маленькое ателье в Сёдере, в Стокгольме, где сонная Хёгалидсгатан пересекает шумную Лонгхольмсгатан. Там работала одна гримерша, лучшая из всех, кого знал Пит, которая большую часть рабочего времени занималась тем, что готовила актеров к киносъемкам. Второй – в затхлое подвальное помещение с маленькими окнами на Истедгаде, в центре Копенгагена, на подпольный склад, с хозяином которого у Пита сложились доверительные отношения. Третий и последний звонок был людям, по которым Хоффман начинал скучать, едва успев с ними расстаться, и которые на этот раз, похоже, даже не заметили его ухода, – детям. С каждым днем мальчики становились все более самостоятельными, чем напоминали, что их детство не вечно и скоро им самим предстоит создать собственные семьи.

Когда поезд из Нюкёбинг-Фальстера прибыл на центральный вокзал датской столицы, Пит первым делом зашел в продуктовый магазин и только оттуда, с полным пакетом консервных банок, направился по адресу, который Бирте просила не записывать.

Белый кот с голубыми глазами, поужинав тунцом, принялся гонять по квартире мячик. Положив свои скудные пожитки на то, что предположительно было кроватью Бирте, Пит понял, что не ошибся в своих предположениях. Здесь все дышало тем же духом одиночества, что и в квартире Гренса на Свеавеген, – одиночества как осознанного выбора.

Тех, кому выбора не представилось.

Направляясь на первую встречу, в подвальное помещение в центре Копенгагена, Пит поймал себя на том, что напевает что-то легкомысленное, несмотря на серьезность ситуации. В Копенгагене он всегда чувствовал себя как дома, даже если жизнь летела под откос. Люди, здания, воздух – все здесь было как-то понятнее и проще, чем в нескольких километрах отсюда, по другую сторону пролива. Вода из холодильника в бумажном стаканчике в одной руке и завернутый в салфетку бутерброд с паштетом и луком в другой, – он пересек мощенную круглым камнем площадь Хальмторвет и на Истедгаде набрал код на домофоне. Бесконечно долгое ожидание, и наконец дверь открылась. Спуск по лестнице сквозь густой табачный туман – как будто весь сигаретный дым, которого больше не было в копенгагенских кафе, собрался здесь. В просторном помещении у стены маячила фигура Сонни, хозяина криминального склада в этом городе.

– Пит Кослов-Хоффман, какими судьбами!

Сонни раскрыл гостю широкие объятия – один из отличительных признаков гангстеров такого масштаба – и тут же перешел на шведский без акцента. Если бы Сонни не предпочел стезю гангстера, мог бы заработать не меньше на своих лингвистических талантах.

Но объятия его были искренни, а запах табака в помещении мешался с винными парами.

– То есть ты действительно завязал?

– Все так, бесповоротно и окончательно.

– И тем не менее тебе нужна моя помощь?

В Стокгольме его звали Лоренц, и он возил весь свой офис в багажнике автомобиля. В Боготе он был Сезаром и сидел в стеклянной будке в торговом центре «СуперДели». В Тунисе Сонни был известен под именем Роб и его можно было найти в Гранд-кафе, за одним из столиков под желтым зонтом.

Здесь Сонни был хозяином склада, перевалочного пункта, где обретались товары и разные гангстерские вещи, которые потом меняли владельцев.

– В последний раз, исключительный случай.

– Конечно, конечно… Последний раз, так говорят в тюрьме Вестре.

– Я серьезно.

– Все серьезно, Пит.

Сигариллы, он всегда их курил. Поджигал одну, держа в зубах еще две.

– Срочно?

– Самое позднее завтра утром.

– И паспорт?

– Да, все как обычно.