Сладких снов

Она не пересчитывала. Там, где начинался собственно гараж, на одной из полок стояла старинная жестяная коробка. Женщина подняла крышку, положила деньги.

– Как Сонни?

Похоже, она действительно им интересовалась.

Пит задался вопросом, где они могли познакомиться. Как так получается, что люди теневого бизнеса из разных частей света находят друг друга и начинают сотрудничать?

– Вроде как обычно, – ответил Пит.

– Он хороший человек. Все еще курит?

– Беспрерывно. Дым в подвале стоит столбом. В основном сигариллы, как мне показалось.

– Я говорила ему, что пора бросать. Курение убивает.

Когда они поднялись по лестнице и Хоффман пожал ей руку, поблагодарив за помощь, за окном, судя по всему кухни, мелькнули фигуры ее мужа и детей. Ногу некогда видного мужчины в форме ниже колена заменял протез. Мина, возможно, разрывная граната – одно из тех мгновений, которые раз и навсегда меняют жизнь. Нечто подобное пережила та маленькая девочка, когда в супермаркете вложила ладонь в руку незнакомого взрослого мужчины. Иногда некоторые вещи становятся слишком очевидны.

Женщина рядом угадала его мысли.

– Что мне на это сказать? Когда система не работает, не остается ничего другого, кроме как самому стать системой. Что касается тебя, делай, как я сказала. Перестреляй их всех.

Огромное здание фабрики за забором с колючей проволокой постепенно исчезало, пока Хоффман выбирался из лабиринта переулков, так похожих один на другой.

Он покинул жилой район Уолнат Крик, но не Окленд. Где-то здесь, в Сан-Леандро, находился торговый центр, «гигантский», по словам Стивен, где можно было докупить все недостающее.

Он и в самом деле оказался гигантским, округ в округе, и в нем было буквально все.

Пит Хоффман припарковался и слился с толпой покупателей, загримированный под Карла Хансена, но все еще в своей одежде. Когда же семьдесят пять минут спустя он покидал здание торгового центра, вместо брюк на нем были шорты до колен бежевого «хаки», вместо охотничьего жилета и белой футболки – рубашка с коротким рукавом в голубую клетку. Вместо черных армейских ботинок – коричневые сандалии на босую ногу. Хоффману удалось даже подобрать наручные часы с красным циферблатом – копия тех, что были на Хансене на фотографиях с Катрине. Такое же золотое кольцо, очки с дужками такого же коричневого оттенка, что и на свадебных фотографиях, найденных Гренсом в квартире Хансенов. Наконец, массивную серебряную цепь, неотличимую от той, что была на шее Хансена на фотографии из водительских прав.

В дальнем конце парковки, растянувшейся на много сот метров, обнаружилась пара почти пустых рядов. Поставив туда машину, Пит выключил мотор и в последний раз достал свой рукописный список, чтобы вычеркнуть последние остававшиеся пункты.

Гангстерская мелочь

Картофельная мука

Гражданство

Птица-GPS

USB-камера

Рубашка с коротким рукавом

Глушитель

Тунец

Перегнувшись через пассажирское сиденье, Пит опустил солнцезащитный козырек с зеркальцем на обратной стороне. Он начал с изучения изгиба носа, который выглядел так же естественно, как и обещала гримерша. Потрогал щетину на подбородке – и она тоже была безупречна. С новыми бровями, «ежиком» волос на голове, линзами орехового оттенка и в только что купленной одежде, Пит Хоффман являл собой копию человека, которого ему предстояло сыграть.

Почти.

Потому что «особая примета» Хансена начинала терять форму. Шрам у правого уха, между бровью и виском. Она предупреждала.

Пит Хоффман достал из пластикового пакета чистящее средство, осторожно промыл продолговатое новообразование длиной полтора сантиметра. Губка, кисточка, специальный клей и баночка со средством для нанесения шрамов – последние штрихи, дополняющие облик педофила, в чьем теле Питу предстояло продержаться ближайшие двадцать четыре часа.

Он крутанул руль. Прокатная машина завизжала, задев стальные перила, окантовывающие государственную трассу 101, и мягко вписалась в третью полосу по направлению к круглосуточной заправке. Там Пит остановился, не выключив мотора, на значительном расстоянии от автоматов, мойки и людей. Чтобы сделать то же, что и возле торгового центра – опустить козырек и посмотреться в зеркало.

Я – Карл Хансен. Я насилую девятилетнюю девочку, а потом продаю фотографии. Мне нужно в город под названием Санта-Мария, в парк с фонтаном, возле которого я встречусь с теми, кто, как и я, насилует собственных детей и любит поговорить об этом. Мы будем сравнивать тела наших девочек и делиться опытом.

Пит Хоффман посмотрел поверх асфальтированной площадки и попытался уяснить, что он здесь делает. Зачем мчится в южном направлении по высохшей под жарким ноябрьским солнцем Калифорнии, почти не осознавая этого и не планируя? Зачем неожиданно для себя съехал с трассы, даже не сбавив скорости?