Сладких снов

И я послушно перевел взгляд на фотографию, висевшую на стене. На ней были запечатлены мы с Юлей. Мы стояли и улыбались, Юля стояла, прижавшись ко мне, а я держал ее за талию. Странная фотография, я был одет в строгий парадный костюм, а она в красивое вечернее платье. Волосы Юли бы красиво уложены, и она выглядела просто потрясающе, как королева бала. Только все портила красная лента через плечо, на мне, к слову сказать, была точно такая же лента. На ней что-то было написано золотыми буквами, я подошел поближе рассмотреть, что же там написано. А надпись на ленточке гласила «Выпускник».

И тут меня будто ударило током. Это же фотография моего выпускного. Да, точно я, кажется все вспомнил. Когда я оканчивал школу, то встречался с девушкой по имени Аня, у нас с ней были большие планы на будущее, мы начали встречаться за полгода до выпускного и все это время до окончания школы мы прожили с ней душа в душу.

Но жизнь развела нас, Аня поступила в столичный университет, и еще где-то год после школы мы с ней мучили друг друга перепиской, а потом наши отношения совсем сошли на нет. С тех пор прошло уже много лет, я уже и забыл думать о ней. Школьная любовь всегда кажется вечной, но почти всегда заканчивается, едва мы покидаем школьный порог. И вот теперь эта самая Аня или Юля или кто она так и стояла у меня за спиной.

– Аня? – спросил я, ошарашенно оборачиваясь на ту женщину, что стояла позади меня – Или Юля?

– Вот поэтому-то я и в тридцать выгляжу на шестнадцать, – улыбнулась женщина. –Внешне я это Аня, какой она была тогда, внутренне я это она, которой ты ее сохранил в памяти, мой голос это голос твоей матери, а имя Юля тебе просто очень нравится.

– Я… Я запутался, – сказал я и плюхнулся на диван. Юля подошла ко мне и села рядом со мной.

– Ты сам создал эту комнату, что бы поверить.

– Во что? – закричал я.

– В то, что всего этого нет.

– Чего всего?

– Всего этого мира. Этой комнаты, бутылки вина, хранилищ, меня и тебя, в конце концов, таким, каким ты видишь себя сейчас, не существует. Ты все придумал и воплотил в жизнь при помощи устройства Станкича.

– Юль, ну это же бред, – я вскочил с дивана. – Вот например стол, – я схватился за столешницу. – Он существует, я ведь чувствую это, разве сон даже созданный при помощи устройства Станкича может быть настолько реалистичным?

– Ты уже сомневаешься во всем. Ты сам создал этот ураган, эту комнату и эту беседу, чтобы самому себе все это объяснить. Ты сделал все так, что ты веришь сейчас мне, ты только что заставил себя вспомнить Аню, а теперь ты уже допускаешь вероятность, что сейчас происходит нечто выходящее за рамки того, что ты видел за последние три года.

– Подожди, а что я еще придумал? Может и хранилищ не существует? Зачем мне вообще придумывать такую реальность, где я обречен на одиночество?

– Помнишь, Аркадий в хранилище говорил тебе, что человек может мечтать о чем-то, что может казаться ужасным даже ему. И что твое положение в хранилище может оказаться для кого-то пределом мечтаний. Тогда ты сам себе задал этот вопрос и сам же на него ответил.

– Откуда ты вообще знаешь, что мне сказал Аркадий?

– Я в твоей голове, как и Аркадий. Это так, пойми.

– Ну, допустим, а дальше что? Неужели я мечтал прожить три года в консервной банке, мучаясь от одиночества?

– Ты мечтал стать свободным.

– Не понимаю, я же наоборот провел это время фактически в тюрьме, – я начал метаться по комнате, Юля же спокойно сидела на диване.

– Ты хотел стать свободным от общества людей. Ты хотел быть свободен от их предрассудков и обычаев, для нынешнего общества ты совершенно не подходишь и ты понимаешь это. Вот, например, любишь ли ты свою работу психолога, приносит ли она тебе удовольствие?

– Обычная работа, не хуже и не лучше, чем у миллионов других.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Нет, – я сказал это очень неожиданно даже для себя самого.

– Вот видишь, ты каждый день ходил на работу, которая выматывала тебя морально, ты ненавидишь ее всем своим сердцем, но общество устроено так, что в твоем возрасте изменить уже ничего нельзя. Ты вынужден вечно заниматься одним и тем же абсолютно нелюбимым делом. И единственный способ избавиться от этого бремени – это уйти от общества.

– Только зачем тогда надо было придумывать тюрьму?

– Был ли ты как-то стеснен в своей деятельности, когда находился в этой так называемой тюрьме?

– Да, я был вынужден каждые двенадцать часов появляться там, чтобы подсоединить шланг к другой емкости.