Сладких снов

– Юля в чем дело?

– Неудачно приземлилась на осколки, – стараясь казаться безразличной, но все же дрожащим голосом произнесла Юля. Я осмотрел рану, вся ладонь была рассечена от основания большого пальца до основания среднего, из раны обильно текла кровь.

– Больно?

– Нет, – Юля отрицательно замотала головой, но я услышал, как она шмыгнула носом.

– Юль, мы сейчас обработаем рану, но сначала нам надо забраться, как можно выше, – я притянул ее к себе и поцеловал в лоб, в этот же момент я осознал, что это был наш первый поцелуй, пускай и в лоб.

– Пойдем.

Я взял Юлю за здоровую руку и направился в коридор. Мы находились сейчас в маленькой однокомнатной квартирке, почти всю мебель из квартиры вывезли, поэтому понять, кто здесь когда-то жил не представлялось возможным. Входная дверь оказалась вообще закрыта только на щеколду, благодаря чему мы быстро и без проблем оказались на лестничной клетке.

Насколько я помню, в этом районе почти все дома были обычными девятиэтажными коробками поздней советской постройки. Из-за урагана, царившего на улице, я не мог определить правильность своей догадки снаружи. Однако, когда я оказался на лестничной клетке, то сразу убедился в своей правоте.

Старенький лифт, двери которого были исписаны нецензурной бранью и лестница наверх, откуда до сих пор характерно пахло мусоропроводом, говорили мне о том, что моя догадка относительно характера строения, в котором я нахожусь, была абсолютно верна.

Мы помчались вверх по лестнице, я решил идти наверх до тех пор, пока не попадется дверь, которую можно будет выбить. Вода вряд ли поднимется выше первого этажа, ведь уже даже то, что сейчас происходило на улице, было аномалией для этих мест. Так что даже второй этаж подходил нам идеально. Однако дверь, которую можно было хотя бы попробовать открыть, встретилась нам только на шестом этаже.

Я отпустил Юлину руку и, взяв разбег прямо с лестницы, плечом, всей своей массой врезался в дверь. Дверь поддалась, и я завалился внутрь, от усталости я почти сразу бессильно повалился на пол в коридоре.

Мы оказались внутри квартиры, которая являлась точной копией той, в которую мы вломились с улицы. Я лежал в коридоре и чувствовал одновременно дикую усталость и какое-то подозрительное спокойствие. Юля молча присела на корточки рядом со мной.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Спасены! – все, что мог ответить я Юле, еще тяжело дыша после скоростного подъема по лестнице.

Юля ничего не ответила и только улыбнулась. Она тоже очень устала, и сейчас даже улыбка давалась ей с большим трудом. Тут я увидел, что вся Юлина куртка в крови, и вспомнил про рану на руке, которая видимо была гораздо серьезней, чем мне показалось на первый взгляд. Я вскочил на ноги и, скинув рюкзак на пол, принялся искать аптечку.

15

Пока я копался в рюкзаке в поисках аптечки, Юля прошла в комнату. Здесь, в отличие от квартиры на первом этаже, сохранилась мебель. Более того, здесь наличествовал очень хороший свежий ремонт. Он даже еще был не закончен, я видел на кухне банки с красками и ящик с инструментами, а весь пол был устелен газетами, сильно заляпанными краской. Что ж, к сожалению, ремонт здесь не закончат уже никогда, и кухня простоит в таком виде до тех пор, пока строение не разрушится под натиском времени. Чья-то семейная жизнь закончилась, даже еще толком не начавшись, и это воистину печально.

Наконец найдя аптечку, я кинулся в комнату, где меня ждала Юля. В комнате ремонт уже был окончен, и она была уже обставлена мебелью, при том весьма шикарной. На полу лежал ковер с коротким ворсом и очень аккуратным мелким восточным рисунком, такие ковры, кажется, стоят баснословных денег. Посреди комнаты стоял небольшой журнальный столик со стеклянной столешницей, сейчас на нем стояла открытая бутылка вина и два пустых фужера, штопор с пробкой лежали здесь же. Я не знал, выпили ли вино из бутылки счастливые новоселы или вино выветрилось со временем, тем не менее, сейчас бутылка была абсолютно пуста.

Стену, расположенную от меня по правую руку почти целиком занимал огромный телевизор. Напротив него располагался большой диван, который видимо по совместительству исполнял роль спального места для семьи, жившей здесь. Над диваном висела огромная фотография, видимо, хозяев этой квартиры, но мне некогда было к ним приглядываться, да и в сумраке помещения разобрать что-либо не представлялось возможным. С самого дивана еще даже не была сорвана упаковочная пленка, и именно на нем сейчас сидела Юля. Раненую руку она держала прямо перед собой, большие темные капли крови падали с ее разрезанной ладони прямо на ковер.

Я подошел к ней и присел подле нее на колени, осматривая рану. Рана была большой и глубокой, и если уж на чистоту, то такие раны необходимо зашивать. Но у меня не было ни инструментов, ни навыков для операции, поэтому я как мог обработал рану и наложил повязку, которая почти сразу же пропиталась кровью.

– Такие раны надо зашивать, – сказала Юля куда-то в пустоту.

– Я не умею, – я не нашелся, что еще можно было сказать в данной ситуации.