Сладкое желание

— Колин. Понимаете, я должна вернуться в…

И тут вдруг двери ее спальни распахнулись. Она резко повернулась к двери, чтобы посмотреть, кто это зашел к ней в спальню без стука, и тем самым оказалась спиной к Колину. Сердце встревоженно заколотилось, и ее охватило негодование. Она машинально натянула покрывало на свои обнаженные груди. Было еще довольно рано, и любому из числа ее прислуги следовало бы знать, что им нельзя врываться в ее спальню так бесцеремонно.

— Мама!

Клара.

Грасиэла бросила быстрый взгляд через плечо и с удовлетворением констатировала, что Колин спрятался под покрывалом. Он лежал так, что получалось нечто бесформенное, очень похожее на скомканное постельное белье.

Клара остановилась как вкопанная на полпути к кровати, и ее красивые карие глаза расширились.

— Мама, на тебе нет вообще никакой одежды!

Эла подтянула простыню до самого подбородка:

— Да, моя дорогая. Мне ночью стало жарко, и я сняла ночную рубашку.

Глаза ее дочери расширились еще больше.

— Ты спала голой?

— Я не ожидала, что сюда кто-то зайдет. — Она заставила себя захихикать, глядя на дочь и замечая при этом, что та стоит перед ней в ночной рубашке. — А как ты здесь оказалась? И почему ты в ночной рубашке?

— Мы приехали вчера вечером. Мы с Энид по тебе соскучились. Когда мы приехали, я попросила миссис Уэйкфилд ничего тебе не говорить. Я хотела сделать тебе сюрприз.

— А-а, — тихо сказала Грасиэла. — Это и в самом деле сюрприз.

От долговязого тела Колина исходило тепло даже сквозь покрывало. Он умудрялся лежать абсолютно неподвижно, но что, если Клара решит присесть или лечь рядом с ней, Грасиэлой, на кровать? В этом не будет ничего удивительного: Клара поступала так по утрам уже бесчисленное количество раз.

К счастью, то, что она, Грасиэла, была голой, произвело на Клару ошеломляющее впечатление. Девушка стояла босая, переминаясь с ноги на ногу, с таким видом, как будто не знала, что ей делать дальше.

— Почему бы тебе не позвать свою служанку и не одеться для завтрака, моя дорогая? Я вскоре к тебе приду, и мы решим, как мы проведем день.

Клара радостно кивнула:

— А это был для тебя очень большой сюрприз, когда ты меня увидела, правда, мама?

— Да, очень, — кивнула Грасиэла.

В животе у нее появилось тошнотворное ощущение: ее дочь стояла лишь в нескольких футах от нее, а у нее в кровати лежал при этом голый мужчина. Голый Колин.

И тут Грасиэла почувствовала, что его ладонь скользит вдоль ее бедра. Она слегка было дернулась, но все же сумела заставить себя сидеть неподвижно. Колин, похоже, был жутким озорником. И как это она умудрилась не замечать за ним такого раньше?

— Ну так давай, иди, моя дорогая. — У нее начал слегка подергиваться глаз. — Я спущусь на первый этаж, как только оденусь.

Клара лучезарно улыбнулась и затем, одним рывком преодолев расстояние, отделяющее ее от матери, поцеловала Грасиэлу в щеку. Эла почти перестала дышать от ощущения на своей щеке поцелуя дочери, такого сладкого и невинного. И такого близкого к месту ее распутства.

Она, Грасиэла, была ужасно бесстыжим существом. А ведь раньше она никогда не подвергала сомнению свои материнские качества… До сего момента.

Как только дверь закрылась, она вскочила с кровати и, схватив свою ночную рубашку, надела на себя это просторное одеяние через голову, даже не обращая внимания на то, что оно вывернуто наизнанку. Ее кожа, ставшая после недавних ласк гораздо более чувствительной, восприняла ткань рубашки как-то уже совсем по-другому.

Из-под покрывала появилась голова Колина, который смотрел на нее с беззаботной улыбкой. Он вздохнул и засунул руки себе под голову, явно не торопясь никуда уходить. Он уставился на нее таким взглядом, который напомнил ей о той близости, которая между ними была. У нее появилось уже хорошо знакомое ощущение того, что она краснеет от шеи к лицу. Да и разве могла бы она смотреть на него без того, чтобы ее лицо не зарделось? К тому же под таким вот взглядом, какой он устремил на нее сейчас? Нет, это нужно прекратить. Ему нельзя позволять смотреть на нее подобным образом на людях. Его взгляд какой-то… плотоядный.

Найдя глазами его штаны, она наклонилась и, схватив их, бросила ему:

— Уходите! Немедленно уходите отсюда!

Он поймал на лету штаны и, глядя на Грасиэлу, покачал головой:

— Нет необходимости так сильно нервничать.

— Нервничать — это весьма блеклое и неадекватное описание моего состояния в данный момент. Моя дочь находится здесь. Она только что заходила сюда и…

— Она ничего не увидела. Она не увидела меня.

И в этом ей, Грасиэле, ужасно повезло. Она глубоко вздохнула. Опасность была совсем близко. Колин, похоже, не осознавал, что такой риск является для нее чрезмерным. И это лишь подчеркивало разницу между ними двумя.