Сладкое желание

— Хм. А мне кажется, что он упоминал про полуостров Блэк-Айл.

— Так далеко на север?

Энид, услышав про этот полуостров, широко раскрыла от удивления свои большие серые глаза и затем медленно заморгала.

— Да уж, там совсем не солнечно и не ясно. В это время года погода там, наверное, ужасная, — покачала головой Клара.

Она съежилась, став при этом очень похожей на маленькую перепуганную английскую девочку. Грасиэлу радовало то, что ее дочь во многих отношениях пошла внешностью в своего отца-англичанина и что к ней поэтому благосклонно относятся в местном обществе, в котором к Грасиэле относятся совсем иначе.

— Думаю, моя испанская кровь делает меня неспособной жить в холодном климате, — добавила Клара.

Она решительно кивнула, став похожей на взрослого человека. Грасиэле было как-то странно осознавать, что у нее, Элы, в утробе развивается плод, но при этом уже есть дочь, которая вот-вот станет взрослой.

— Я уверена, что там очень красиво зимой, — сказала Грасиэла, понимая, что, когда Маркус уезжал, самое последнее, о чем он думал, так это о плохой погоде в той местности, куда он решил отправиться. Он, возможно, уже замерз насмерть во время своей поездки туда, на север, и все из-за нее. По-видимому, оставаться в Лондоне рядом с Грасиэлой и Колином было для него невыносимым. Нет, о чем Маркус думал в первую очередь, так это о том, как бы уехать подальше от этой парочки.

— Там, наверное, сильные морозы, — покачала головой Энид. — И поэтому очень странно, что он туда поехал. Маркусу никогда не нравились зимние холода.

На лице Энид снова появилось удивленное выражение. Она была слишком умной для того, чтобы не прийти в недоумение от внезапного отъезда брата.

Чувствуя, что необходимо дать какое-то объяснение, Грасиэла решила сказать то, что говорил по этому поводу Колин:

— Думаю, вы согласитесь, что после того несчастного случая он все время был какой-то… сам не свой.

— Хм, — вот и все, что сказала в ответ на это Энид.

Вспоминая сейчас об этом разговоре, Грасиэла надеялась, что Энид не сочтет и ее, Грасиэлы, внезапное решение уехать завтра в поместье очень странным. Эта девочка всегда отличалась прозорливостью.

Грасиэла знала, что ни Кларе, ни Энид не захочется отсюда уезжать, но она никак не могла оставлять их здесь. Поэтому они уедут с ней. Уедут дышать свежим воздухом. Подальше от надоедливых взглядов. Подальше от Колина. Ей это пойдет на пользу и поможет собраться с мыслями, чтобы можно было принять решение, что же делать дальше.

На принятие такого решения времени будет не очень-то много: у нее скоро начнет заметно выпячиваться живот.

Когда она приедет в поместье, все разрешится само собой. Она в это верила. Была вынуждена верить. Это было единственным, за что она могла цепляться сейчас.

Она положила в свой чемодан еще пару чулок, будучи при этом уверенной, что Минни придет в ужас от того, как она, Грасиэла, сложила вещи в чемодан, и наверняка все тайком сложит заново.

— А вы собирались рассказать об этом мне? Хоть когда-нибудь?

От этого раздавшегося рядом голоса ее сердце едва ли не выскочило из груди.

Она резко обернулась и увидела, что Колин стоит в ее спальне. Двери балкона за его спиной были открыты, и через них в комнату проникал прохладный воздух, которого она до сего момента не замечала.

— Вы не можете продолжать так поступать, — сказала она, тяжело дыша и чувствуя, как отчаянно колотится сердце.

— Как поступать? — Он выгнул бровь дугой.

— Забираться в мою комнату, — укоризненно произнесла она.

— В будущем это уже не будет проблемой, потому что мы будем жить вместе в одном помещении. Как муж и жена.

Его слова вызвали у нее опасное радостное волнение, которое Грасиэла тут же подавила. Судя по сердитому взгляду, которым он сейчас смотрел на нее, его слова не были предложением, соединенным с признанием в любви.

— Dios mío, о чем, черт возьми, вы говорите?

— Ко мне вчера поздно вечером приходила леди Толбот.

— А-а, — выдохнула Грасиэла, и в груди у нее похолодело.

Не может быть, чтобы Мэри-Ребекка так поступила по отношению к ней. Она ведь ее подруга. Как она могла пойти к нему втайне от нее, Грасиэлы, и все ему рассказать?

— Не судите ее строго. Она повела себя благоразумно. В отличие от вас. — Он показал жестом на ее уже наполовину собранный багаж. — Думаете, что можете удрать от всего этого… и от меня? Вы считаете идею навсегда соединить свою жизнь с моей жизнью неприемлемой?

Его взгляд скользнул вниз, на пол, остановившись при этом на секунду на ее животе.

Грасиэла с виноватым видом взглянула на свои чемоданы, увидев себя в данный момент его глазами. Она, получалось, была обманщицей. Ей совсем не понравился такой ее образ, и она тут же почувствовала необходимость от него отмежеваться. Необходимость попытаться объяснить.

— Мне показалось, что будет лучше, если я уеду из Лондона. Я никуда не убегаю. Я и не в состоянии это сделать. Я… мне просто потребовалось побыть некоторое время где-то в другом месте.

— Подальше от меня.

Она слегка наклонила голову. Ей вдруг стало тяжело дышать.

— Я такого не говорила.