Сладкое желание

Затем он бросил взгляд туда, где сидела по другую сторону стола Грасиэла. Она стала неподвижной, как мраморная статуя. Он, глядя на нее, выгнул бровь дугой. Он все еще на нее сердился. Сообщать подобную новость этим девушкам, возможно, было нелегко, но он, похоже, даже и не пытался это как-то облегчить.

— Эла, — сказал он, произнося ее имя так, что оно прозвучало одновременно и как вопрос, и как утверждение.

Энид, проследив за взглядом Колина, ошеломленно нахмурила брови.

Услышав имя своей матери, Клара тоже посмотрела на нее:

— Мама уже знает? О-о, мама, ты уже знаешь! Расскажи нам!

— Я… Я… — Грасиэла, смутившись под пристальным взглядом дочери, запнулась.

— О-о, это нечестно! — Клара надула губы. — Мама, ты уже знала.

— Нет, тут все совсем не так, — слабым голосом выдавила из себя Грасиэла.

Колин покачал головой:

— Это будет для вас своего рода сюрпризом, но ваша мама… — Он перевел взгляд с Клары на Энид. — Мы с Элой… решили пожениться.

В комнате воцарилась тишина.

Даже Клара, обычно очень даже словоохотливая, сидела молча. Казалось, ее лицо словно бы окаменело от охватившего ее потрясения, если не считать того, что она очень быстро моргала.

— Вы сказали, что вы поженитесь… друг с другом? — спросила Энид.

Выражение ее лица тоже стало каменным, а тон ее голоса был под стать этому выражению. Она переводила взгляд с Колина на Грасиэлу и обратно. Она стала совсем непохожей на спокойную и сдержанную Энид, которую знала Грасиэла. И Грасиэле теперь было непонятно, чего ей ожидать от такой Энид.

Грасиэла кивнула, а Колин ответил на заданный вопрос всего лишь одним словом:

— Да.

Энид вдруг стала очень сосредоточенно смотреть на свою кашу.

— Объявление о помолвке будет помещено завтра, — добавил Колин.

— Объявление о помолвке, — словно эхо, повторила Клара. Повторила так, как будто она никогда не слышала этих слов раньше.

— Да. Как только будет помещено это объявление и как только я получу специальное разрешение[12], мы поженимся. Я хочу, чтобы церемония бракосочетания была очень скромной. Мы можем устроить ее в церкви в той деревне, которая находится рядом с моим имением. Мои родители поженились именно там. Это вполне подходящий вариант.

— Мама!.. — воскликнула Клара, с ошеломленным видом качая головой.

Затем она уставилась на Колина и сказала:

— Но она же старше вас!

Грасиэла невольно съежилась.

— Да, на несколько лет, — с невозмутимым видом кивнул Колин.

Клара, переводя взгляд с Колина на свою мать и обратно, задумалась над тем, что она только что услышала, и после небольшой паузы сказала:

— Я… Я даже и не знала, что вы за ней ухаживаете…

Ухаживает? Ее дочь была такой наивной!

Вот это будет трудно — лгать своей дочери. Говорить ей, что ее брак с Колином будет браком по любви, тогда как она, Грасиэла, прекрасно знала, что это совсем не так… А ведь брак по любви — это то, чего она всегда желала для своей дочери. Она надеялась, что та выйдет замуж по любви. И вот теперь сама она, Грасиэла…

Энид стала вести себя очень тихо. Она, прищурившись, смотрела то на Грасиэлу, то на Колина. Грасиэла, почувствовав, что к горлу подступил ком, тяжело сглотнула. Когда она выходила замуж за отца Энид, та была еще маленькой девочкой. Грасиэле было очень даже нелегко привлечь Энид на свою сторону, но за последние несколько лет их отношения как-то наладились на основе взаимного уважения. Тем не менее Грасиэла всегда вела себя по отношению к Энид настороженно… Так, как будто непрочный мир, установившийся между ними, запросто мог быть нарушен. Именно это сейчас и могло произойти.

Грасиэла еще сильнее сжала пальцами салфетку. Если известие о ее предстоящем бракосочетании с Колином было воспринято так болезненно, то как же она тогда расскажет Кларе и Энид о своей беременности? А ведь то, что она беременна, уже довольно скоро станет заметным. Ее охватил ужас: в конце концов им станет известна вся правда об этом бракосочетании, и тогда она, Грасиэла, уже не сможет утверждать, что этот брак — по любви.

— Мы всегда относились друг к другу с большой симпатией и нежностью, — с трудом сказала она.

Это, по крайней мере, не было ложью. Во всяком случае, именно такими были их отношения раньше. Но теперь, глядя на Колина, сидевшего за столом с отчужденным видом, она уже не была уверена в этом, а потому ее слова показались ей пустым звуком.

— С нежностью? — Клара уставилась на свою мать так, как будто у той вместо одной головы вдруг стало две.

Грасиэла заерзала на стуле. Несмотря на свой юный возраст, ее дочь отнюдь не была глупенькой, а потому слова «симпатия» и «нежность» явно не казались ей достаточным основанием для того, чтобы она, Грасиэла, снова вышла замуж. Пусть даже ее жених был таким симпатичным, что любая женщина стала бы сходить от него с ума.

— Я люблю вашу маму, — сказал Колин.