Сладостное забвение

Мы вращались в шикарном обществе Лонг-Айленда. Единственным нашим соседом, чей особняк хорошо просматривался с заднего двора, являлся Тим Фульц: ему принадлежала юридическая фирма, через которую папа́ отмывал деньги (по крайней мере, так мне однажды сказал Бенито). Кстати, он оказался неплохим человеком. В общем, район был тихим и закрытым, и я всегда думала, что и Николас жил в похожем месте. Однако я ошибалась. Он поселился в Бронксе, в доме из красного кирпича с маленьким белым крылечком и личной подъездной дорожкой, ведущей к гаражу.

Бенито заехал во двор и припарковался рядом с машиной Николаса. Дверь гаража была открыта, а внутри стояли две машины, черные, как душа Николаса. Я заметила, что у одной поднят капот. Я не разбиралась в автомобилях – можно ли меня винить? Меня и водить-то не учили, но тут я сообразила, что это классические модели. Я сразу узнала «Гран Торино»: ведь совсем недавно я вместе с Бенито посмотрела одноименный фильм[45]. Кузен тихо плакал, хотя никогда бы в этом не признался, а поскольку плачущий мужчина – самая грустная вещь на свете, то и я к нему присоединилась.

Сердце сделало кульбит, когда Николас вышел из недр гаража, вытирая руки тряпкой. На нем были темные джинсы и простая белая футболка. Никогда не видела, чтобы перепачканный в масле мужчина выглядел так хорошо. Я откинулась на спинку сидения.

– Твою ж мать. Я опять в кровище.

И правда, сквозь ткань белой рубашки Бенито проступило алое пятно. Мы ехали на вечеринку у бассейна, но кузен не собирался плавать или раздеваться. Куда бы он тогда спрятал пистолет?

– Тебе разве не наложили швы?

– Наложили. – Он достал ключи зажигания. – Но часть разошлась.

Я додумалась спросить:

– Это чем же ты таким занимался?

– Сексом с Габриэллой, – усмехнулся он.

– И еще… – Я наморщила нос. – А вы можете держаться с этим делом подальше от кухни?

Кузен прищурился, а потом просветлел и хмыкнул.

– Понимаю, Елена, у всех свои тараканы в голове, но ты все-таки моя кузина. Шпионь за кем-нибудь другим.

Я закатила глаза, открыла дверь и вышла из машины быстрее, чем поняла, что делаю. Сидеть в душном салоне совершенно не хотелось, кроме того, кожа и так была горячее обычного из-за присутствия конкретного мужчины.

Николас облокотился о стенку гаража, держа тряпку в руке. Наши взгляды встретились. Глаза Руссо чуть сузились, прежде чем переключиться на Бенито, который протянул ему манильский конверт. Как же мужики любят манильскую бумагу…

– Слушай, могу я зайти в ванную комнату?

Николас обратил внимание на кровавое пятно и коротко кивнул.

– Вторая дверь слева.

– Спасибо, – сказал Бенито и направился в дом.

Мы с Николасом продолжали смотреть друг на друга. Его взгляд упал на белую лямку лифчика от бикини, на который я надела розовое платьице в комплекте с босоножками на платформе. Весьма милый наряд, но я получила за свой образ лишь неодобрительный оскал.

Я насупилась и оборонительно скрестила руки на груди.

Николас еще секунду глазел на меня, а затем вернулся в гараж. Я проводила взглядом мускулистую спину, прикрытую футболкой, пока он не нырнул под капот, перестав обращать на меня внимание. То еще гостеприимство.

Стоял один из тех дней, когда жара вцепляется в тебя и отказывается отпускать. В середины июля лето было прохладным, но перед начинающимся завтра августом, похоже, решило вывалить на нас все сразу. Солнце жгло абсолютно беспощадно, даже моя оливковая кожа краснела, если я находилась на свежем воздухе слишком долго.

Непрекращающаяся жара и вид уже вынырнувшего Николаса, вытирающего пот с шеи воротом футболки, подернули края моего сознания дымкой.

У двери жужжал вентилятор. Через открытое окно соседнего дома доносились звуки бейсбольного матча, а в маленьком телевизоре в углу гаража транслировали новости. Я хотела послушать краткую сводку, но звука было почти не слышно, а чтобы подойти поближе, мне следовало преодолеть несколько метров пространства и обогнуть Николаса. Я помедлила.

Сказав себе, что маюсь дурью, я решилась. Все нервные окончания звенели, пока я протискивалась мимо него, чтобы подобраться ближе к деревянному верстаку и табуретке. Взяв пульт, я сделала звук погромче, хотя поиск кнопки звука занял чересчур много времени. Я чутко улавливала каждое движение, каждый звук за спиной. Словно нас связывало статическое электричество. По позвоночнику скатилась капля пота, кожа покрылась мурашками.

Пытаться смотреть новости в присутствии Николаса было все равно что читать в одной комнате с ним: невозможно. Убирая волосы в хвост, я притворилась, что слушаю, что говорит блондинистая ведущая.

Я чувствовала его взгляд на обнаженных лопатках, пока обвязывала резинку вокруг длинных прядей. Дыхание сбилось. Зуд. Жар. Зря я не пошла сегодня в церковь: ведь нельзя так чувствовать себя в присутствии будущего мужа родной сестры. Но я осталась дома, иначе опоздала бы, копошась со сборами, на вечеринку.