Сладостное забвение

Я посмотрела на мягкие пастельные мазки на холсте.

– У нас, женщин, есть поговорка: не доверяй мужчине, который груб с матерью.

Взгляд Николаса прожег мою щеку.

– Думаешь, я грубо с ней обращался?

Странно, но я уже поняла, что ничего не узнаю о нем без боя. Ладно, придется его позлить. Николас был не из тех людей, которые запросто выкладывают все о своем прошлом. Даже я не исключение, а ведь я стала его невестой. А я хотела изучить мужчину, за которого выходила замуж, так что мне необходимо кое-что выяснить. Я дернула плечом. Сердце билось сильнее от азартной игры, которую я начала.

– А должна думать иначе?

Он хмуро фыркнул, но промолчал. Даже не попытался защититься, и у меня внутри все сжалось от потребности срочно убедить Николаса, что я совсем так не думала.

«Ведь не думаю же?»

Когда он направился к выходу, в горле зачесалось желание извиниться за дурацкий намек.

Я развернулась, когда Николас открыл дверь.

– Джеймс будет снаружи, если тебе что-то понадобится. Никуда не уходи. Я ненадолго.

– Нико, подожди. Мне не стоило…

Николас высунулся в коридор и позвал некоего Везунчика.

Потом бросил взгляд на меня:

– А ты права. Тебе не следует мне доверять. Пока мы были в этой комнате, я уже успел тебе соврать.

Я сглотнула.

– О чем?

Он помедлил, держась за дверную ручку.

– Я всегда говорю, что мать фанатка живописи. Проще сказать так, чем объяснять, что она вечно была под кайфом и не могла отличить Моне от паршивой картинки, намалеванной на стене дома.

Глава тридцать вторая

Истории настоящей любви никогда не заканчиваются.

– Ричард Бах[87]

–

Елена

В тот момент, когда за ним закрылась дверь, я чувствовала себя самым ужасным человеком на планете. Я и понятия не имела, что случилось с матерью Нико. Всегда предполагала, что она умерла от рака или иного заболевания, но теперь начинала подозревать, что дело здесь совсем в другом. Мне казалось, что в семье Руссо женщина оставалась единственным надежным человеком, на которого можно опереться. А выяснилось, что у Николаса и того не было.

Он сохранил картину, принадлежавшую матери, даже если та, похоже, оказалась и не самым лучшим родителем.

Он любил маму.

Мне захотелось выпить.

Пока я размеренно мешала джин-тоник, в комнату вошел мальчишка лет пятнадцати или шестнадцати. Закрыв дверь, он замер с серьезным выражением на лице. Итак, в коридоре стоял Джеймс, а это, вероятно, Везунчик. С таким прозвищем я ожидала увидеть накачанного мужчину с татуировкой в виде трехлистного клевера, но не подростка. Жених, похоже, инициировал беднягу.

Я улыбнулась.

– Привет. Прости, не знаю, как тебя зовут.

– Маттео, но все зовут меня Везунчиком, – ответил он, сунув руки в карманы.

– А почему?

– Думаю, как раз потому, что мне часто везет, мэм.

Я развеселилась.

– Приятно познакомиться, Везунчик. Я Елена, хотя ты, пожалуй, и так это знаешь, если тебя назначили мне в няньки.

Он неловко усмехнулся.

Я включила телевизор и устроилась на диване. Минут двадцать смотрела новости и попивала коктейль, иногда отвлекаясь на шум и пульсирующую через потолок электронную музыку. Надеюсь, Николас абсолютно уверен, что игорный зал не накроют, пока я сижу в офисе. Хотя я не особо волновалась. На его вечеринки приходил агент ФБР, остальные вооруженные силы тоже наверняка у Руссо в кармане.

Я вздохнула. Везунчик молча стоял у двери, как и подобает будущему мафиози на обучении. Взяв с кофейного столика колоду карт, я покрутила ее в руках.

– Везунчик, не сыграешь со мной в карты?

– Ну… я… – Он потер ладонью шею. – Я не чета Тузу.

Я нахмурилась, не понимая до конца, что он имеет в виду.

– Я просто подумала, что карты могут помочь нам обоим не умереть со скуки.

Он хмыкнул.

– Э-э-э…

– Тебе нельзя, да? – Неужели жених насколько строг со своими людьми?

Уголок губ парнишки дернулся вверх.

– Я и смотреть-то на вас не должен, когда вы со мной не разговариваете.

«А вот и ответ на вопрос…»

Вздохнув, он неуверенно добавил:

– Одну партию.

Я успела засомневаться, не желая устраивать Везунчику проблемы. Но он уже шел к дивану, да и пялиться в телевизор я больше не хотела, если честно.

– Вы с Нико родственники? – спросила я.

– Кузены, – сказал он. – Мой папа́ был братом его отца.

Худой и жилистый Везунчик оказался выше меня. Еще совсем мальчишка. Интересно, каким был Нико в его возрасте? Возможно, столь же заносчивым и привыкшим, чтобы все было так, как он захочет.

Мы решили сразиться в покер, и, когда я сказала Везунчику, что вовсе не обязательно играть на деньги, он посмотрел на меня как на сумасшедшую. Я посмеялась. Достойный представитель рода Руссо.

В итоге я сыграла с подростком в покер, поставив деньги, которых у меня не было и в помине.

И продула.

Прежде я частенько резалась в покер. Бабуле он по душе, да и мама порой загоралась желанием устроить «семейный вечер», и тогда мы все садились за стол.

– Везунчик, – спросила я, тасуя карты, – а как умерла твоя тетя?

– Катерина? – Он нахмурился. – От передоза, насколько я помню. Я тогда был еще младенцем.

Я вздохнула. «Я точно страшный человек».