Сладостное забвение

Я замешкалась и растерялась, но долго гадать не пришлось, потому что Николас добавил:

– Он жив, как я и обещал. Твоя famiglia[88] взяла его к себе.

Я поморщилась.

– Жить будет?

– Будет.

Я выдохнула с облегчением и откинула голову на спинку дивана.

– Спасибо, – негромко сказала я.

– Мы оба в курсе, что это не по доброте душевной.

Я залилась румянцем, вспомнив нашу сделку. Нико до сих пор не воспользовался своим правом. Вероятно, ему не слишком хотелось.

А может, решил скрыть от меня свою настоящую душевную доброту…

* * *

Нико следовало ответить на несколько писем, поэтому я залипла в телефоне, рассматривая убранства свадебных столов на сайте организатора мероприятий, который сотрудничал с мамой. Из тех вариантов, что имелись в наличии, я выбирала между невысокой круглой вазой с декоративными жемчужинами по краям и изящной вазочкой на стеклянной подставке.

Я отправила маме картинки и получила в ответ эсэмэску: «Их словно купили в секонд-хенде».

Вазы оказались неброскими, классическими и очень в моем стиле.

А мама была гордой и мечтала, чтобы свадьба стала заметным событием для семьи Абелли. Но я не хотела использовать вещи, купленные для Адрианы, потому что их выбирала родительница. Я наклонила голову набок, разглядывая вазы на фото, но так и не смогла ничего решить.

Нико говорил по телефону. Меня согревал его глубокий голос, уже некоторое время звучащий в офисе, причем было ничуть не важно, что обсуждал жених «товар», вероятно, тот самый, который убил его мать.

Нико замолчал, отвечая на письмо или, возможно, составляя досье на следующего человека, чью жизнь разрушит. Я выходила за этого мужчину замуж. Никогда не считала себя женщиной, жадной до внимания, но в тот момент оно внезапно стало мне крайне необходимо.

Все его волнующее внимание, целиком.

Теперь нервы были на пределе. Я быстро встала и подошла к Николасу, чтобы находиться совсем рядом. Он бросил на меня взгляд и откинулся на спинку кресла.

– Я не могу выбрать главное украшение для столов, – заметила я.

– Покажи.

Вместо того чтобы взять телефон, он посадил меня к себе на колени и обнял за талию. Рука больше обжигала, чем держала в равновесии, и я положила ладонь ему на плечо для баланса. Он был таким большим и теплым. Я притворилась, что эта позиция меня никаким образом не будоражит, но на самом деле потребовалась пара минут, чтобы вспомнить, почему я вообще здесь оказалась.

Я повернула голову и посмотрела на него. Дыхание сбилось, когда я поняла, что его губы всего лишь в нескольких в сантиметрах от моих. Взгляд Николаса буквально пронзал мою кожу, и я таяла.

Прижатая к его телу и согретая изнутри и снаружи, я чувствовала это притяжение уже физически. Такая сильная тяга, словно он был моим центром гравитации. Я могла попробовать его дыхание на вкус и почувствовать его сердцебиение.

И могла бы сократить дистанцию, как однажды сделала в машине.

Как легко было бы запустить пальцы в его волосы, провести ладонью по линии подбородка, накрыть его губы своими.

Я знала: это будет лучшим поцелуем в моей жизни.

Поэтому я просто показала ему вазы на фото.

Глава тридцать третья

Простота – это крайняя степень изощренности.

– Леонардо да Винчи[89]

–

Елена

Меня бесила машина Нико. Она оказалась похожа на него. Я практически задыхалась в салоне, однако не могла притворяться, будто это ощущение неприятно.

Я ненавидела его машину.

Но обожала как он ее вел.

Как лежала на руле его рука, с какой неподдельной уверенностью он сидел в водительском кресле и никогда не превышал скоростного лимита, словно пытался соответствовать образу джентльмена.

Это напоминало мне о легком шелесте падающей на пол ткани, о зубах на основании моей шеи и о пальцах, запущенных в мои волосы.

Пульс спустился промеж ног, и я крепко их сжала.

Ставки – явно не мой конек, но я бы поставила все нелегально заработанные сбережения отца, что этот мужчина занимался сексом так же, как и водил. Уверенно и держа ситуацию под контролем.

Пока мы направлялись к жилым кварталам, Нико молчал. Уличные огни мелькали за окном, а лицо жениха было бесстрастно. Ранее он выбрал ту вазу, что попроще, сказав: «Эта поменьше и получше». Я согласилась.

С тех пор он не проронил ни слова. Я начала понимать, как сильно мне нравится его голос. Я хотела знать, что еще он может сказать. Мечтала услышать его вальяжные и протяжные интонации, смаковать все фразы, обращенные ко мне…

Анализировать это желание я не могла и не собиралась.

Тишина и напряжение между моих ног начали нарастать.

В итоге я была вынуждена нарушить тишину:

– Как быстро она может ехать?

Нико чуть повернул голову, поймал мой взгляд. Секунду держал зрительный контакт, потом вернулся глазами к дороге.

– Быстро.

Я задумчиво прикусила губу, решая, как ответить.

В голову пришло только:

– Насколько быстро?

Теперь он ко мне не повернулся, но на его губах появилась улыбка.

– Покажи, – вырвалось у меня на выдохе, тихо и намекающе.

– Нет.

Я вскинула бровь.

– Почему? Боишься?