Слава КВКИУ!

Однако рисунки маслом по траве оказались делом не простым, буквально, искусством. Во-первых, из-за большей вязкости красок пришлось отказаться от краскопультов. Проблему решили переходом на малярные кисти, но резко снизилась производительность. Во-вторых, масляная краска на траве очень долго не высыхала, потому вся бригада, сдувавшая в это время одуванчики, перепачкалась сама, а через покрашенные сапоги изрисовала все дороги, дорожки, крылечки и даже коридор в корпусе №120, ведущий к туалету.

Не совсем научное решение проблемы и без привлечения Академии художеств СССР предложил Петр Пантелеевич:

– Будет справедливо, если бригада, занятая нанесением краски, займётся и устранением её в нежелательных местах!

Такое решение понравилось всем, за исключением состава самой бригады. Все её члены дружно проклинали масляную краску, которая плохо удаляется, везде оказывается очень заметной, а объём работы из-за неё разрастается, словно зеленый снежный ком!

– Конечно! Это вам, работнички, не одуванчики сдувать! – потешались над ними остальные. – Если бы сами всюду не намазюкали, не пришлось бы теперь и подтирать!

Пожалуй, я чересчур долго задержался на этой истории, потому сверну-ка её поскорее, но сначала расскажу, чем же наша эпопея закончилась?

В общем-то, получилось всё прекрасно! Все порученные работы мы выполнили как раз перед наступлением августа, хотя ради отпуска кое-кому пришлось поработать по вечерам и даже при свете фонарей.

Нас едва не подвели одуванчики. Вечером их выщипали всех до одного, а утром 31 июля, когда начальник училища на месте знакомился с нашими успехами, тех желтых одуванчиков, будто нам назло, оказалось полным-полно. И там они, и здесь, будто маленькие солнышки, горели яркой желтизной на фоне темно-зеленой травы! Выходило, что победить их мы так и не смогли! Природа победила!

Но генерал невозмутимо обошёл территорию по обновленной дороге, осмотрел окультуренное поле возле учебного корпуса и остался доволен. Глядя на вызывающе желтеющие одуванчики, он лишь усмехнулся, приняв мудрое решение:

– Работу вашу я принимаю! – сказал он нашему начальнику курса. – Сделано на совесть! Иного от капитана Титова и его курса я и не ожидал. Думаю, пора вам, товарищ капитан, уже майором стать! Курсантов можете отправлять в отпуск, в соответствии с учебным планом. А одуванчики… Что ж, видно, с ними ещё придётся поработать перед приездом маршала. Но уже не вам.

И всё. Взмахом руки генерал подозвал к себе «Волгу», дожидавшуюся в отдалении, и оставил нас бурно торжествовать победу! У кого-то даже предложение возникло «качнуть» нашего начальника курса, но Пётр Пантелеевич панибратство пресёк, указав старшине Ярулину:

– Собирайте инструмент, приводите его в порядок и ведите людей в казарму. Пусть заместители командиров взводов получают на личный состав отпускные документы… А дальше, надеюсь, вы и сами знаете, что делать!

40

В тот же день Пётр Пантелеевич распустил нас по домам на полных тридцать суток, в которые включалась и дорога.

У всех её длина была различной. Чьи-то родители жили в Казани, и дома можно было оказаться через час. Но кто-то, как я, например, ещё долго летел и летел, перескакивая с самолёта на самолёт.

Но дольше всех, дальше всех и труднее всех приходилось добираться до родного дома нашему товарищу Пешкову. Сначала на трех самолётах до Якутска, а потом, на чем придётся еще триста км на север, а уж в заключение – на родных сердцу олешках! На самых настоящих оленях! Другого транспорта там не дождёшься! Потому и выходило у нашего Пешкова – туда неделю, да обратно неделю. Это – в лучшем случае! А то ведь как задует, как заметёт среди лета, так и олени не помогут. Придётся пережидать, где непогода застала, теряя драгоценные денёчки отпуска!

А для курсантов нет на свете ничего ценнее, нежели возможность побывать дома. И моя душа оглушительно пела, сердце стучало учащенно, наполеоновские планы на отпуск рвались наружу из усиленно трудившихся полгода мозгов. Эти планы всегда рождались по ночам…

Перед самым убытием в аэропорт мне сообщили, вроде как в шутку, что слева от взлетной полосы при благоприятных условиях на взлёте можно разглядеть сюрприз. В общем, опять загадка!

Конечно же, не меня одного разбирало любопытство: какой ещё возможен коллективный сюрприз? Но никто эту загадку тогда не отгадал, а те, кто всё знал, не проговорились, как и было ими задумано.

41

Честно признаюсь, не припомню ни одного случая, чтобы я встретил тебя как положено, у трапа самолёта и с цветами. Каждый раз, то занят был по самую макушку, то телеграмма запаздывала… В общем, я никогда не оправдывал твои надежды.

А ты ко мне за эти годы срывалась три раза в удачно выгаданные праздничные деньки. А летом и зимой уже я к тебе прилетал на каникулы. И нашим родителям от зависти (я-то улетал к тебе, и совсем ненадолго заглядывал к ним) казалось, будто мы виделись чересчур часто. Так казалось кому угодно, но только не нам!