Слава столетия

Бецкой. Полагаю излишним. Он предан вам всею душою и, безусловно, направит свой талант к прославлению вашего величества.

V

Театр. Репетиционная комната, Волков, Дмитревский.

Волков. Сегодня государыня очень прозрачно намекала мне, что я могу просить должность кабинет–министра.

Дмитревский. А ты?

Волков. Сделал вид, что не понял.

Дмитревский. Федя! Почему?

Волков. Я актер, Ваня. И жизнь мне красна, пока я в театре. А без театра — не жизнь.

Дмитревский. Все–таки…

Волков. Не надо, Ваня, об этом… Послушай, какое поручение мне дано. Меня назначили главным изобретателем и распорядителем народных зрелищ на коронационных торжествах в Москве. Вот где мы развернемся! Пока я шел из дворца в театр, уже столько всего навыдумывал. (Порывисто ходит по комнате.) Сначала я подумал выстроить сотню театральных балаганов, чтобы в них с утра до вечера шло представление…

Дмитревский. На сотню театров по всей России не наберешь актеров.

Волков. Оттого я этот план и оставил. И еще потому, что один человек пойдет в театр, а десять останутся сидеть на лавочке возле дома да грызть орехи.

Дмитревский. Это уж конечно.

Волков. А я хочу, чтобы вся Москва видела настоящее театральное представление. Если народ по незнанию, по лени не идет к нам, так мы сами придем к нему.

Дмитревский. Что ж ты, к каждому в дом пойдешь?

Волков. Не в дом, а на улицу. Понимаешь, задумал я устроить праздничное шествие–маскарад по главнейшим московским улицам. Представить пороки, служащие ко вреду России, — пьянство, крючкотворство, невежество. Представить их в отвратном виде, вывести на всеобщее посмеяние. А потом в привлекательном виде будет явлена добродетель. Пороки будут олицетворять прежнее царствование, добродетель — нынешнее. И название для маскарада придумал «Торжествующая Минерва». Соберем всех актеров, призовем любителей. Стихи для хоров сочинит Александр Петрович Сумароков.

…Но вернемся к рассказу о маскараде 1763 года.

В доме Бецкого

Зал–фонарь в доме Бецкого, на Никольской улице в Москве. Высокие, от полу до потолка, окна, несколько диванов и кресел, столик, вазы с цветами и фруктами.

Екатерина II, Дашкова, Бецкой, Придворный кавалер.

Екатерина II и Дашкова стоят у окна, из–за шторы глядя на улицу; остальные стоят позади них в некотором отдалении.

Слышен приглушенный шум маскарада.

Екатерина II, выступив из–за шторы, подходит вплотную к окну, и тотчас же с улицы раздаются громкие приветственные крики:

— Государыне императрице Екатерине Второй–ура!

— Ура! Ура!

— Слава!

— Матушка государыня!

— Ура–а!

Екатерина II, подняв руку, легким величественным кивком отвечает на приветствия и отходит от окна.

Екатерина II. Просто невозможно показаться народу.

Дашкова. Народ вас любит. Все благодарны вам за то, что вы избавили Россию от разрушения империи, от гибели нажитой славы и от нового иноземного ига. Может быть, даже тягчайшего, нежели татарское. Ваше императорское величество, некоторые сенаторы сочли за нужное внести в Сенат предложение от имени российского народа торжественно преподнести вам титул и именование Матери отечества, как в свое время Петру Великому был присвоен титул Отца отечества..

Екатерина II. Мне очень лестна такая любовь народа, но… Но, думается мне, что сей проект еще рано предлагать, потому что в свете могут истолковать его за тщеславие. (Улыбнувшись Дашковой и Бецкому.) А господ сенаторов за их усердие благодарю. (Усаживаясь на диван.) Что же мы увидим следующим номером маскарада?

Бецкой (заглянув в книжечку). Следующая фигура называется «Превратный свет», то есть мир, в котором все наоборот, чем должно быть. Федор Григорьевич для изображения ее придумал такие группы: четверо идут задом; лакеи везут открытую карету, в коей посажена лошадь; люлька, в коей спеленан старик, и при нем кормящий его мальчик; химера, кою рисуют четыре дурных маляра. Между прочим, маска для химеры сделана самим Федором Григорьевичем, и, должен сказать, весьма преискусно.

Екатерина II. Искусство Волкова мне ведомо издавна. Я его приметила еще в старом театре. Он достоин всяких похвал.

Бецкой. Во время вояжа по заграничным странам я имел счастье посетить лучшие театры Европы, видел игру лучших актеров, и, должен сказать, Федор Григорьевич не уступит величайшим талантам. Посему ставлю российский театр ежели не вровень, к примеру, с французским, то весьма приближающимся к нему.

Екатерина II. Театр всегда есть верное мерило просвещения и духа времени.

Дашкова. Ныне, можно надеяться, наступит полный расцвет российского театра. То покровительство, которое теперь имеет Волков, первый залог этого. В нынешнем маскараде он показал себя в полном великолепии.