Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

(Рус) «подходит к большому изображению, простирается пред ним и говорит: «О господине! (исконнославянское «господь» [179] ; скандинавское drottinn «господин» в значении «бог, господь» не употреблялось, применялось словосочетание goр drottin «господь бог»; ссылка А. П. Непокупного на Е. А. Мельникову для случая drottinn «бог, господь» ошибочна [180] ), о господине! я пришел издалека, со мной девушек - столько и столькото голов, соболей столько и столькото шкур», - пока не упоминает все, что он привез с собой из своего товара. Затем говорит: «Этот подарок принес я тебе», - и оставляет принесенное им перед столбом, говоря: (далее молитва об удачной продаже своего товара). При затруднительной продаже рус трижды возвращается к идолу с другими подарками, а если желаемое не осуществляется, то он приносит одному из тех малых изображений подарок и просит его о ходатайстве, говоря: «Эти суть жены господина нашего и его дочери», и он не пропускает ни одного изображения, которого не просил бы и не молил бы о ходатайстве и не кланялся бы ему униженно» [181] . По словам Гельмольда, среди многообразных божеств балтийские славяне признают и единого бога, господствующего над другими в небесах, и что божества от его крови происходят, и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому виду богов. Наличие в русском святилище определенного числа женских идолов, «жен и дочерей» бога, говорит больше о славянском происхождении русов, чем другие факты ИбнФадлана. В «Слове Христолюбца» по списку XIV в. читаем следующее: «веруют в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима, и ве Рьгла (Семаргла. - Л. Г.), и в Вилы, их же числом тридевять сестрениц… и мнят богинями, и та покладывахуть им теребы, и куры им режуть». В «Слове св. Григория Богослова» такое же число Берегинь: «тем же богом требу кладут и творят и словенский язык… и Берегыням, их же нарицают тридевять сестериниць» [182] . Усиленное почитание и славление богов требовало большого количества святилищ, которые, как мы знаем, огораживались, что напрямую выводит на архаичное скандинавское garрr «огороженное место, усадьба, двор» в скандинавских источниках, упоминающих Древнюю Русь под именем Гардарики [183] . Но это не «страна городов», в соответствии с общепринятым мнением, а, скорее всего, «страна святилищ». И если принять во внимание, что после крещения Руси на месте языческих святилищ строились церкви, то имя Гардарики можно перевести на современный литературный язык - «страна церквей».

Погребальный обычай. В этом обычае русов, сохраненном ИбнФадланом, славянорусскую выгоду представляют пять частей: добровольное согласие одной из жен покойного умереть вместе с ним; закалывание избранницы ножом; сожжение и захоронение вместе с мужем; мясо зарезанных петухов и кур среди других ритуальных предметов, разбросанных вокруг покойника; надмогильная надпись на столбе «из белого тополя (символ женской тоски. - Л. Г.) с именем умершего мужа и именем царя русов» [184] . Чтобы показать заявленный интерес, осталось втянуть в наши рассуждения примеры, похожие на обычаи русов и сказать нечто о самой надписи. Так, Геродот о племенах в северных областях Фракии: «У племен же, обитающих севернее крестонеев, существует вот какой обычай».

И вот какое содержание передает Геродот. Когда ктонибудь умирает, его жены начинают спор: какую из них покойник любил больше всех. Разрешив спор, ближайшие родственники закалывают избранницу на могиле и предают земле вместе с супругом. «Остальные же жены сильно горюют, [что выбор пал не на них]: ведь это для них величайший позор» (Herod. V, 5). Основывать сходство фракийских и славянских обычаев можно, полагаясь на свидетельства византийских писателей, так как некоторые из них имя фракийского племени «геты» считали синонимом имени «славяне». Убедительные суждения содержатся в «Истории» Феофилакта Симокатты (VII в.). «А геты, или, что то же самое, полчища славян причинили большой вред области Фракии»; «ромеи, приблизившись к гетам - таково древнее имя этих варваров (славян) - не решились сойтись с ними в рукопашную…» [185] . Более того, любой антинорманист может «рассмеяться под нос» (Екатерина II) норманисту после слов крестителя Германии Бонифация, сказанных им еще в VIII веке о погребальном обычае южнобалтийских славян: «По смерти мужа жена отказывается от жизни и почтенною женщиною слывет между ними та, которая предает себя смерти, чтобы сгореть на костре с мужем» [186] .