Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Теперь попытаемся под другим углом взглянуть на действия Олега, когда он прибил свой щит к вратам Царьграда и заявил требование побежденным грекам о том, чтобы они сшили для кораблей руси «парусы паволочиты» (из паволоки), - не как на прихоть и безумную роскошь новопришельцев к славенам, «новых русских», а как на сакральное действие, в том числе и действие со щитом. Дело в том, что «под именем паволок разумелись дорогие ткани красного цвета - порфиры, парчи, багры и т. п.» (Срезневский. Т. 2. Стлб. 855-856). Это заставляет живо представить языческие храмы красного цвета у лютичейвильцов и вагровободритов, иллировенетских племен, а красные паруса на кораблях руси Олега как посвящение своим богам. В то же время на вопрос о том, какова была сакральная функция щита у руси, пришедшей с Олегом к Царьграду, допустимо, на наш взгляд, ответить примерами из индоевропейской мифологии - у хеттов, а также в Эгейском мире и у ободритов. Так, например, хеттский Цитхарийя - это богщит (МНМ, 1988. Т. 2. С. 590. стлб. 3). А в микенскую эпоху существовала особая связь большого щита в форме восьмерки с женским божеством войны, которое обнаруживает черты сходства с Афиной (Цибенко, 1985. С. 203). Но что ближе к цели - у ободритов в XII в. был языческий храм в Вольгасте, северозападнее впадения Одера в Балтийское море, напротив острова Рюген, в котором вместо идолов находился гигантский деревянный щит, висевший на стене, покрытый золотыми листами, украшенными чеканкой. На нем было изображение Яровита (Ярилы), напоминающее греческого бога Марса. Местные жители, увидев вынесенный миссионерами наружу этот щит, упали на колени, считая, что появился бог войны Яровит (Геровит) (Гимбутас, 2004. С. 190).

Завершив этот обзор, мы готовы сказать, что в действиях Олега, прибившего свой щит к вратам Царьграда, заключалась сакральная функция щита, связанного с богом войны Яровитом - Олег посвятил свой щит этому божеству в знак победы.

Мы, русские, не рассказываем о себе в начале истории, лишились слова, сбитые с толку современным потоком соображений о междоусобицах в начале истории, который несет читателей от норманнов к номадам Северного Причерноморья. Эти «соображения» перестают играть реальную роль в борьбе народа за национальное самосознание. Поэтому не обойдем молчанием о ритуальных действиях руси Святослава перед решающей битвой. Его воины ночью подобрали убитых, разожгли много костров и сожгли трупы, «заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра» (Дуная. - Л. Г.) (Лев Диакон, 1988. С. 78). Но эти «обычаи предков», как об этом говорят комментаторы к сообщению Льва Диакона, засвидетельствованы многими источниками у славян, а не у норманнов или степняков - и в том числе у славян прибалтийских и западных (Сюзюмов, Иванов, 1988. С. 209-210, № 24-27). Действовали эти обычаи также у мирмидонцев, дружинников Ахилла: Радуйся, храбрый Патрокл!… / Окрест костра твоего обезглавлю двенадцать славнейших / Юных троянских сынов, за смерть твою отомщая (Il. XXIII, 18, 22-23).

«Царство Русь» (в европейских хрониках «Королевство Русь») с «большим городом Киевом» (Титмар Мерзебургский), который по величине и значению «соперничал с царствующим Константинополем» (Адам Бременский), делал знаменитыми тех, кто жил в нем. Так, по скандинавской рунической надписи № 92, Халльфинд известен на родине тем, что живет на Руси (в Гардах), сообщает его мать Хертруд (Мельникова, 1977. С. 117). «Царская раса» правителей «дружинного Русского государства Х - первой половины XI в.» (Никольский, 2004. С. 41) привлекала к себе внимание королевских семей Скандинавии, имевших «обычай предков» отдавать своих детей на воспитание в чужие семьи - привлекала сильными, мужественными, знатными правителями, практиковавшими справедливость, «закон русский», и которые могли сказать о себе словами Тереса, царя фракийцеводриссов, что если они не воюют, то им кажется, что они мало отличаются от своих конюхов (Златковская, 1971. С. 220).

В 972 г. норвежская королева Астрид отправилась на Русь со своим трехлетним сыном Олавом. Однако в пути на них напали морские разбойники, эстонские викинги, они захватили Олава и продали его в рабство, разлучив с матерью (Джаксон, 1981. С. 39). В 1029 г. норвежский конунг Олав отправился на Русь вместе с корлевой Астрид, малолетним сыном Магнусом и пятнадцатью спутниками. Провел там зиму, а когда пустился в обратный путь, чтобы стать правителем Норвегии, то «оставил своего сына на воспитание у конунга Ярицлейва» (у великого князя киевского Ярослава) (Джаксон, 1994. С. 44, 52). Необходимо при этом отметить, что сам Олав отроком воспитывался при дворе Владимира Святославича, «конунга Гардов» (Новгородской Руси) (Назаренко, 2001. С. 393). Обратной связи, с целью воспитания русских знатных детей в семьях скандинавских правителей, не установлено.