Славянская спарта

Догадливая молодая дѣвушка изъ сосѣдняго села, спрятаннаго на днѣ долины, разставила уже своего рода сѣти этой шумно проносящейся молодежи, разложивъ на краю дороги, надъ самымъ обрывомъ пропасти свой скромный столикъ съ кувшиномъ вина, десяткомъ красныхъ яицъ и кускомъ овечьяго сыра. Вонъ уже вся эта поющая и хохочущая юная ватага шумно опустилась кругомъ разставленной приманки прямо на камни и на пыль дороги, и уже звенитъ полными стаканчиками дешеваго мѣстнаго вина, перекидываясь шуточками съ молодою продавщицею. Для этого юнаго народа, переполненнаго весенними совами жизни, самый походъ на праздникъ уже становится радостнымъ праздникомъ…

* * *

Мы, сидя покойно въ своей коляскѣ, отъ души наслаждались этими картинами удалой и могучей жизни, чудною горною природою, охватывавшею насъ, и такимъ же чуднымъ вечеромъ, въ розовомъ сіяніи котораго далекія снѣговыя вершины Албанскихъ горъ горѣли словно зубчатыя стѣны какого-то изъ отъ сотканнаго фантастическаго колоссальнаго замка…

VIII Народный праздникъ Черногоріи

Мы пріѣхали въ Цетинье еще засвѣтло; проѣхали мимо зданія новаго театра, съ вставленною въ него старинною венеціанскою плитою, изображающею, конечно, обычнаго льва св. Марка, проѣхали мимо женскаго института, устроеннаго на русскія средства… Отъ гостинницы нашей рукой подать до дворца наслѣдника и до новаго городского гулянья, едва только разбиваемаго на городскомъ выгонѣ, противъ того же дворца. Тамъ уже толпилось много черногорцевъ и происходило что-то, чего нельзя было разглядѣть изъ оконъ нашей гостинницы. Очевидно, народный праздникъ начался уже съ вечера. Мы съ женою, не теряя времени, направились въ толпѣ, тѣснившейся передъ дворцомъ.

У наружной ограды только-что отстроеннаго дворца молодого князя Данилы сидѣлъ на стулѣ, въ своемъ характерномъ и живописномъ костюмѣ, князь Николай и рядомъ съ нимъ двѣ по-европейски одѣтыя дамы, какъ мы узнали послѣ, жены посланниковъ англійскаго и французскаго, пріѣхавшія на праздники изъ Рагузы, гдѣ ихъ обычное мѣстопребываніе. Съ женой французскаго посланника и съ нимъ самимъ мы познакомились потомъ за табль-д'отомъ въ своей гостинницѣ, гдѣ они тоже остановились.

Сильная, плечистая фигура князя, въ бѣлой гунѣ и бѣлыхъ доколѣнницахъ, въ богато расшитомъ золотомъ красномъ джамаданѣ и красной Капицѣ, такъ давно знакомая намъ по портретахъ и иллюстраціямъ, сразу привлекаетъ къ себѣ своею патріархальною простотою и вмѣстѣ величіемъ… Немного позади князя сидитъ на стулѣ одинъ только изо всѣхъ окружающихъ, въ такой se бѣлой гунѣ и такомъ же красномъ джамаданѣ, какъ и князь, высокій и сухой старикъ съ длинными сѣдыми усами, какъ у Тараса Бульбы на картинѣ Зичи, съ суровымъ и умнымъ взглядомъ, типическій представитель тѣхъ грозныхъ черногорскихъ воеводъ, которые съ горстью своихъ юнаковъ сокрушали турецкія полчища и наводили ужасъ на самыхъ храбрыхъ пашей султана…

Это дѣйствительно — одинъ изъ знаменитыхъ воеводъ Черногоріи, тесть князя и отецъ княгини Милены — Петръ Вукотичъ, всегдашній совѣтникъ князя въ важныхъ дѣлахъ правленія и войны.

Ни наслѣдный князь Данила, ни меньшой братъ его Мирно не смѣютъ сидѣть, по стариннымъ обычаямъ Черногоріи, въ присутствіи стараго князя. Стоятъ тоже на ногахъ — немного поодаль — другіе заслуженные воеводы, сенаторы, сердари, всѣ въ такихъ же яркихъ, живописныхъ нарядахъ, сверкающихъ золотомъ и оружіемъ, всѣ такіе же грозные усачи, сѣдые и черные, такіе же рослые, плечистые богатыри…

Стоятъ кругомъ и перяники князя, на подборъ юнакъ въ юнаку, чистая стая молодыхъ орловъ, горя на лучахъ заходящаго солнца своими красными какъ кровь гунями. У всѣхъ на Капицахъ серебряные двуглавые орлы, у байравтаровъ (знаменщиковъ) — сбоку Капицы маленькій серебряный знавъ, изображающій перекрещенный ятаганъ и знамя.

Народъ окружилъ кольцомъ свободную площадку передъ сидѣніемъ князя, и хотя тутъ нѣтъ никакой полиціи, никакихъ жандармовъ, толпа сама сохраняетъ почтительное разстояніе отъ своего владыки и вся стоитъ безъ шапокъ…

По старинному завѣту, князь съ семьею своею и съ своимъ дворомъ тѣшится теперь лихими играми своихъ юнаковъ, совсѣмъ такъ, какъ десятки вѣковъ тому назадъ тѣшился подобными играми съ порога своего дворца, воспѣтый Иліадою, ѳеакійскій царь Алкиной.

Десятка два молодцовъ, поскидавъ съ себя гуни и джамаданы, въ однѣхъ бѣлыхъ рубахахъ, на перебой другъ съ другомъ, разбѣгаются по очереди съ тяжелыми камнями въ рукахъ и на бѣгу изо всей силы видаютъ ихъ, словно резинные мячики, далеко впередъ себя; чѣмъ тяжелѣе камень, чѣмъ дальше и выше пролетитъ онъ по дорогѣ, тѣмъ больше славы юнаку, тѣмъ громче раздаются крики одобренія въ толпѣ. Это стоитъ, во вся* комъ случаѣ, гомеровскаго метанія дисковъ.