Читаем Славянские сказки полностью

"Поделом мне! Незачем было выдавать себя за великого юриста, коли им никогда не бывал".

Почувствовав сильный голод, волк решился идти далее, в надежде напасть на что-нибудь хорошее; ведь лиса сулила ему удачный денёк.

Скоро пришел он на луг, где паслось большое стадо овец.

"Вот это славно" — подумал волк и обратился к овцам с такими словами:

— Милые овцы! У меня сегодня удачный денек, и потому я одну из вас съем.

— Почтеннейший господин волк, — отвечали овцы, — Мы очень польщены, что такой важный барин хочет одну из нас съесть. Только позвольте нам сперва устроить наши дела. Нет у нас запевалы. Наш прежний запевала. прекрасным большой баран, издох; мы искали кем бы его заменить. но ни кого не нашли. Сама судьба сжалилась над нами, посылая вас

Нам известно, что вы знаменитый певец. Наладьте нас как следует, и потом выбирайте любую себе на закуску.

"Вот оно что, знаменитый певец. А я и не подозревал этого. Ну что ж, надо их потешить".

— Смотрите, будьте внимательны! — крикнул он овцам и, влезши на крышу овечьего шалаша, уселся и завыл, размахивая лапой, как капельмейстерским жезлом.

Овцы блеяли, что было мочи; волк выл. На этот адский концерт сбежалась вся деревня. За людьми прибежали собаки. Кто-то сильно ударил его сзади, и он свалился.

Тут собаки принялись его рвать, люди бить и колоть жердями, вилами, чем попало. Избитый, израненный до полусмерти, волк едва унес ноги.

"А вольно ж было мне, дураку, поверить, что я знаменитый певец, — бранил себя волк. — Благодаря моему нелепому самолюбию даже такие глупые животные, как овцы, меня провели. Нечего делать, придется голодному возвращаться домой. А, впрочем, ведь на дороге осталась солонина. Можно поужинать и ею, за неимением лучшего".

С трудом потащился волк домой, беспрестанно останавливаясь, чтобы отдохнуть. Пришел на место, где осталась солонина, а ее уже и в помине не было; лиса утащила.

Так и пошел волк, голодный, спать.

Духи Вусмужских и Любицких гор

Давным-давно в Вусмужских горах жили духи, которые по всей окрестности славились своими проказами. Они справляли, подобно людям, праздники и по праздникам устраивали ярмарки, где можно было купить всякую всячину нужную сельскому люду. Духи принимали образ людей, скупали для своих праздников сыр и молоко и угощали поселян, причем загадывали им разные мудреные загадки. Загадок этих поселяне не разгадывали, и духи этим очень забавлялись.

— Если бы наши загадки отгадывали, — говорили они, — мы не могли бы оставаться в Вусмужских горах, а нам здесь очень хорошо.

Однажды духи скупили в ближайшем городе все галантерейные товары, в окрестных деревнях сыр и масло, из чего поселяне заключили, что они готовятся справлять большой праздник.

На следующий день, панский батрак, пахавший около Вусмужской горы, услыхал внутри нее сильный шум и возню. Прислушавшись, батрак начал понукать своих коней:

— Дружно, голубчики, дружно! Чем-то больно аппетитно пахнет.

Пропахав борозду, батрак повернул обратно. Вдруг видит: на меже стол, покрытый чистой скатертью, и на столе пироги и кувшин с пивом. Можете представить себе, как он удивился. Удивился и обрадовался.

Из горы послышался голос:

— В кувшин нос не суй, и пирог не начинай, а есть и пить можешь.

Батрак, не будь глуп, вырезал из пирога середину, оставив края нетронутыми и наелся. Пиво из кувшина наливал в пригоршню и пил. Ни нос, ни борода до кувшина не дотрагивались.

— Черт тебе помог! — послышалось из горы. — О горе, горе, должны мы уходить отсюда.

Батрак снова принялся пахать и когда, допахав борозду, вернулся обратно, стола уже не было.

На следующий день жители получили приказ держать псов на цепи, а самим не выглядывать на улицу, что бы там ни творилось. Одна женщина, возвращаясь с поля, услыхала шум колес и конский топот. Спрятавшись в тени ворот одного дома, она стала наблюдать. Показалась тьма-тьмущая маленьких духов, двигавшихся в полном порядке. Потом ехали всадники в старых, полинявших кафтанах. За ними двенадцать сильных волов везли огромную железную телегу, окованную серебром, и на ней пивной котел, полный золота.

За телегою опять ехали всадники и их предводитель, муж высокого роста, с длинной бородою и пером в шляпе. Поравнявшись с воротами, у которых спряталась женщина, предводитель остановился и стал тревожно осматриваться, словно искал чего-то. Женщина набралась храбрости, вышла из засады, и, подойдя к всаднику, спросила:

— Чего вы, ваша милость, ищете?

— Я потерял перстень, — отвечал бородач.

Женщина тоже принялась искать и скоро нашла золотой перстень с огромным бриллиантом»

Бородач очень обрадовался и сказал женщине:

— Теперь у меня ничего нет; а через год приди на Любицкую гору, и я тебя награжу как следует.

Год спустя женщина пошла на Любицкую гору, и не одна, с сыночком в руках. Придя на гору, она увидела в скале открытые ворота, вошла в них, и очутилась в просторной светлой пещере. Посреди пещеры стоял стол, а по стенам лавки, на которых сидели рыцари, те самые, которых она видела год назад. Все спали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза