Читаем Славянские сказки полностью

Когда женщина вступила в пещеру, рыцари подняли головы. Один из них встал, подошел к ней и спросил:

— Угощают ли еще лужичане друг друга свежими булочками?

— Угощают, угощают.

— А прилетают ли к вам птицы с длинными хвостами? Женщина подумала, что он говорит о сороках и отвечала: — Да, прилетают.

— Видно, наш час еще не пришел, — сказал рыцарь, и, возвратившись на свое место, сел и уснул.

Уснули и остальные.

Тогда подошел к ней бородатый представитель, и, указывая на котел с золотом, сказал:

— Бери сколько хочешь.

Посадив мальчика на стол, женщина разостлала передник, насыпала в него золота и набила им карманы. Так как тащить мальчика и передник с золотом ей было не под силу, она понесла золото, а потом хотела прийти за мальчиком. Но едва она вышла, как ворота закрылись с большим шумом и женщина, обернувшись, увидела голую скалу. От ужаса бедняжка лишилась чувств. Когда же пришла в себя, то начала кричать и плакать. Бросившись на колени, она молила Бога возвратить ей сыночка; но скала не открывалась. Уже и деньги не тешили бедную женщину. Бегала она, как потерянная, и у всех просила совета. Один мудрый старец присоветовал ей ровно через год прийти опять на Любицкую гору и ждать, когда откроется скала.

Легко себе представить, как долог показался этот год бедной матери. Еще целая неделя осталась до срока, а она уже дежурила у скалы, не спуская с нее глаз. И вот, в последнюю ночь, только что пробило на Любицкой башне двенадцать часов, скала открылась, и женщина с криком радости бросилась вовнутрь. Сыночек ее сидел на столе и играл с золотыми яблоками.

Схватив ребенка, женщина пустилась бежать, и бежала, не переводя дух, пока не добралась до родной деревни.

Чёрт и нищий

У леса под горой стояла избушка, в которой никто не хотел жить, потому что у всякого, кто в ней поселялся, умирали дети. Так она и пустовала.

Однажды шел мимо избушки нищий, остановился и сказал:

— Помоги Бог хозяину.

— Что тебе надо? — спросил его черт.

— Я бедняк и не имею, где приклонить голову.

— Оставайся, пожалуйста; только скажи жене, чтобы она каждую субботу избу мыла и за детьми присматривала, чтобы на печь не лазили; это моя квартира. Остался бедняк и стал жить-поживать. Жена каждую субботу мыла избу и особенно следила за тем, чтобы дети не вздумали ползать на печь. Так и шло у них по-хорошему. Наступила зима. Какая была работишка у отца семейства, и той не стало. Нужда стучалась в дверь. Однажды вечером сидела нищая семья и доедала последнюю картошку с солью. Отец громко жаловался на свою судьбу. Услыхал это черт, сполз с печи, никем не видимый, подошел к нищему и шепнул:

— С Воскресенья на Понедельник, в двенадцать часов ночи, иди на Драчову гать, выкопай старый дуб и рой под ним. Нужде твоей придет конец. Только смотри, никому ничего не говори.

Пришло Воскресенье. Не говоря никому ни слова, бедняк, дождавшись ночи, взял топор и лопату и пошел по глубокому снегу к Драчовой гати. На деревенской колокольне пробило двенадцать часов. Принялся бедняк рубить дуб; свалив его, начал рыть землю. Работал так, что пот градом лил с него. Вдруг лопата звякнула. Показался котелок полный золота. Бедняк схватил его и пошел домой. До рассвета успел добраться до дому; котелок спрятал за хижиной в расселине скалы. Нужде пришел конец. Сколько ни брал он из котелка денег, их не убывало; котелок оставался всегда полным.

Жена бедняка стала женой богача; разленилась, бросила работать и перестала смотреть за детьми. Дети лазили на печь, шалили и так надоели черту, что он выскочил, никем не видимый, и шепнул отцу:

— Говорил я тебе смотреть за детьми. Теперь пеняй на себя. Завтра твои дети все перемрут.

И все трое детей умерли.

Этим беда еще не кончилась. Люди мало-помалу узнали, что нищий разбогател и стали допытываться, откуда у него деньги. Жена его шибко наряжалась. Соседки в душе завидовали, а в глаза льстили и так ловко подвели ее, что она все выболтала. Однажды, когда бедняк, ставший богачом, сидел за ужином, приступил к нему черт и сказал:

— Убирайся отсюда, коли хочешь остаться жив.

В испуге муж и жена выбежали из хижины, а вслед за ними исчезла и хижина и котелок с деньгами. Бедняк по-прежнему стал ходить и просить милостыню.

Моравские сказки

Почему псы с кошками, а кошки с мышами постоянно враждуют

От человека, которого Творец поставил царем всех тварей, дано было псам почетное право его самого охранять, стада его оберегать и добро его караулить. Это право написано было на грамотке и вручено псам. Псы чрезвычайно возгордились, а кошки им стали завидовать. Составили кошки совет и порешили грамотку у псов выкрасть. Выкрали и спрятали в кладовую под разный старый хлам. Одна мышка, вынюхивая съестное, забралась под старый хлам, нашла там драгоценный документ и в радости сообщила о том товаркам. Собрали мыши совет и стали рассуждать, что делать им с найденной драгоценностью.

Долго не могли прийти к соглашению, наконец, старейшая мышь сказала:

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза