Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Раздел о Пугачёвской войне обязывает сказать о народных низах, то есть о коренном населении России, оказавшемся в оккупации на собственной родине. Великосветская публика, как известно, практически не касалась жизни народа, на положении рабов обслуживавшего её процветание. Впрочем, как и романовская историография, сконцентрированная на царях, власти, церкви и проблематике подобного рода; народные темы всегда оставались для неё периферийными. Только в советское время в силу понятных идеологических причин массы, по терминологии того периода, превратились в пристальный объект для исследований. Однако этот научный разворот нельзя признать удачным: марксистская догма не позволила должным образом оценить собранный фактический материал и тем самым разглядеть немало интересного.

А самое главное — не было осознано общее состояние, в которое погрузилось страна с конца ХѴІІ века. Утверждение династии Романовых, опиравшейся на украинско-польско-немецкий элемент, сопровождалось надломом, прервавшим естественный путь развития нашей Родины. Именно эти потрясения породили ту российскую специфику, о которой трубят на каждом шагу. Напомним: облик современных стран, относящих себя к европейской цивилизации, определялся религиозным расколом, через горнило которого прошли страны Европы. Западная Реформация, взорвав средневековый европейский мир, привела к кровопролитным войнам на большей части Старого Света.

Как известно, их итогом явился мир, подводивший черту под противостоянием католиков и протестантов и основанный на знаменитом принципе Cujus regio, ejus religio («Чья страна, того и вера»). В результате сторонники и противники Реформации оказались по большей части разделены государственными границами. В одних странах возобладали католики (Италия, Испания, Австрия, Бельгия, Франция, Польша, Бавария и т. д.), а в других — различные протестантские течения (Англия, Нидерланды, Швеция, Дания, целый ряд германских княжеств и т. д.).

И в России, как мы видели, церковное размежевание поделило общество на два непримиримых лагеря: приверженцев старого обряда и последователей реформ патриарха Никона. Только у нас это ожесточённое противостояние не привело к территориальному разводу враждебных сторон, как это произошло в Европе. Правда, в определённом смысле победу сторонников никоновских новин, мощно поддержанных царской властью, тоже можно считать воплощением принципа «Чья страна, того и вера». Однако здесь противоборствующие силы оставались по одну сторону границы, в одном государстве. Россия в отличие от европейских стран разделилась внутри себя: на географической карте она была единой, на деле же в ней образовались два Социума с различной социальной и культурной идентификацией.

Вынужденное сосуществование на одной территории двух враждебных сил наглядно продемонстрировала Пугачёвская война. Однако это ключевое обстоятельство совершенно игнорируется как в отечественной, так и в зарубежной литературе. Российское общество традиционно рассматривается в качестве однородного, то есть православного конфессионального образования с незначительными мусульманскими и лютеранско-католическими, главным образом окраинными, вкраплениями (Кавказ, Средняя Азия, Прибалтика, Финляндия, Польша), неизбежными для страны с великодержавным статусом. Ситуация с большинством русского населения страны всегда казалась предельно ясной: его представляли приверженцем синодальной версии православия с незначительным старообрядческим налётом, который олицетворяла незначительная группа фанатиков.

Такой взгляд на российскую жизнь утвердился уже в петровское правление: власти стремились окончательно предать раскол забвению. Они не имели большого желания рассуждать на тему, почему РПЦ, облачённая в «греческую веру», перестала восприниматься многими русскими людьми в качестве родной. Тем более не был расположен к этому Пётр I, низведший церковь до положения одного из государственных департаментов, выстроенного на чужеземный манер. Надо сказать, что именно император-преобразователь решил подвести черту во взаимоотношениях господствующей церкви и поверженной старой веры. Начало этому положил акт от 8 февраля 1716 года, устанавливавший запись и двойное налоговое обложение раскольников. Тем самым после десятилетий физического уничтожения и гонений государство пошло на юридическую фиксацию их статуса. Предложенная легализация староверов должна была хоть как-то упорядочить в империи положение со старой верой на условиях властей.