Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Приведённые примеры убедительно доказывают, что рост купеческо-крестьянского капитализма происходил на общинных ресурсах. Существовавшая в тот период финансовая система не была нацелена на обслуживание многообразных коммерческих инициатив, а кредитные операции в дореформенный период находились в руках иностранных банкирских домов, обеспечивавших бесперебойность интересовавших их внешнеторговых потоков. Банковские же учреждения России, созданные правительством, концентрировались на другой задаче: поддержании финансового благосостояния российской аристократии и дворянства, что обеспечивалось предоставлением им ссуд под залог имений. Нужно сказать, что у правительства подобная направленность старообрядческой экономики вызывала нарастающую тревогу. Всё это противоречило рыночным началам экономики, зримо напоминая коммунистические идеалы общественной собственности и управления. Напомним, что в 40-х годах ХІХ века такое социальное устройство активно популяризировали некоторые европейские мыслители. Разумеется, это обусловило пристальное внимание российских властей к подобным явлениям на местной почве.

В результате была инициирована масштабная атака на староверческое купечество, которое рассматривали как силу, поддерживающую раскольничьи порядки. По указанию администраций «не принадлежавшим к святой церкви», то есть раскольникам, независимо от согласий, давалось право пребывать в купеческих гильдиях лишь временно, сроком на один год. Желающие же находиться в гильдиях на постоянной основе обязывались представить документы о принадлежности к господствующей церкви. Запрещалось также утверждать староверов в должностях по общественным выборам, удостаивать их наградами и отличиями. Данные меры означали коллапс всей староверческой экономики и привели к её переформатированию уже в рамках официального законодательства империи. Раньше, как мы видели, главенствующую управленческую роль играли наставники, советы, попечители, а частно-семейное владение выступало своего рода адаптером по отношению к властям и официальному миру. Теперь же, в условиях жёсткого государственного контроля, акценты смещались в сторону тех, кто управлял торгово-промышленным делом, и их наследников. После этих потрясений лицо русского староверия сильно изменилось.

11. Метаморфозы правящего слоя

В последнюю треть ХѴІІI века Российская империя, созданная решимостью Петра I, пережила заметную трансформацию, коснувшуюся всех сторон жизни. К примеру, в хозяйственной сфере стартовал перезапуск экономической системы, связанный пусть и с дозированной, но разблокировкой предпринимательства снизу. Подвижки произошли в государственном строительстве, проведена административная реформа, освоен целый ряд окраинных территорий и т. д. Все эти преобразования, хорошо известные в историографии, связываются с именем Екатерины II. Однако процессы в «русской» элите, имевшие серьёзные последствия, освещены гораздо хуже. Речь идёт о давлении на украинско-польские круги, инициированном императрицей. Ничего подобного не наблюдалось с 1654 года, когда Украина оказалась в составе России: даже правление Анны Иоанновны в этом смысле не идёт ни в какое сравнение с екатерининским царствованием.

Софья Августа Ангальт-Цербстская, выбранная супругой наследнику престола Петру Фёдоровичу, поселилась в Петербурге в 1745 году, крестившись в православие под именем Екатерины Алексеевны. Поначалу немецкая принцесса имела смутное представление об украинско-польском элементе в российской аристократии и дворянстве. Её религиозным образованием занялся архиепископ Псковский и Нарвский С. Тодорский, окончивший Венский университет и владевший немецким и латинским языками. Присматривать за супругой наследника Елизавета І поручила своему доверенному духовнику протоирею Ф. Дубянскому, а тот в свою очередь приставил к ней фрейлину Е. Шаргородскую; любовником Екатерины стал один из многочисленных поляков петербургского бомонда С. Понятовский. Очутившись в таком обществе, будущая Екатерина II, отличавшаяся проницательностью, не только вкусила господствовавший в верхах украинско-польский дух, но и прониклась, мягко говоря, предубеждением к нему как к совершенно бесполезному для какого-либо конструктива. Заметим, что аналогичными чувствами к «русской» элите пропитался и её незадачливый супруг, который буквально горел желанием поставить на место хозяев российского государства. В этом смысле Екатерина II пошла по пути, намеченному ещё Петром III.