Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Конечно, «русская» элита предчувствовала, что ничего хорошего от голштинского племянника Елизаветы І ожидать не стоит: на горизонте маячило «немецкое засилье» в духе Анны Иоанновны. С конца 1750-х годов слухи о лишении великого князя престолонаследия и замене его Екатериной (регентшей при малолетнем Павле) усиленно циркулировали при дворе. Как известно, Пётр ІІІ полностью оправдал тревожные ожидания, незамедлительно вызвав из Европы родственников по отцовской линии, среди них двух голштинских принцев. Одного сразу произвёл в генерал-фельдмаршалы, другого сделал петербургским генерал-губернатором, а также командующим войсками в Финляндии, Эстляндии, Ревеле и Нарве. Одновременно с этими назначениями из ссылок с почестями были возвращены звёзды 1730-х: Миних, Бирон, Менгден, Лилиенфельд и др. Грозные тучи сгущались и над Русской православной церковью, где безраздельно заправляли архиереи из Малороссии. Так что события 28 июня 1762 года, инициированные гвардейцами в пользу Екатерины, многими были восприняты с облегчением. Причём в дворцовом перевороте наряду с преображенцами, сагитированными братьями Орловыми, деятельным участием отметился и Измайловский полк, более всего укомплектованный украинцами: их командиром был малороссийский гетман К. Разумовский, не желавший усиления немецкой партии при дворе.

Однако быстро выяснилось, что возведённая на трон супруга Петра ІІІ не собирается выступать выразительницей украинско-польской воли в стиле Елизаветы I. Символичный факт: если последняя после коронации направилась в поездку по Малороссии, то новая императрица предпочла посетить Лифляндию и Эстляндию. Очевидно, у неё имелось своё видение перспектив предстоящего царствования. Поэтому «русская» элита на первых порах грезила мечтой, чтобы на троне вновь очутился правитель, благосклонный к украинско-польскому духу. В начале екатерининского царствования подобные настроения хорошо ощущались в верхах, тем более что способ, каким Екатерина добыла себе трон, не обеспечивал уверенности в прочности положения. Первая попытка бросить вызов императрице была связана со Шлиссельбургским узником — Иваном Антоновичем. Напомним, что тот ещё в младенчестве попал в эпицентр династических интриг и после триумфа Елизаветы І оказался обречённым на тюремное заключение. К моменту воцарения Екатерины II ему исполнилось двадцать два года. Забавно, что арестованного Петра ІІІ до убийства поместили в ту же крепость, где содержался Иван Антонович: ненадолго Шлиссельбург превратился в сборный пункт претендентов на престол. В августе 1762 года Екатерина II посетила вечного узника и беседовала с ним: тот представлял тлеющую опасность для её царствования.

Вскоре этой «картой» не преминул воспользоваться подпоручик Смоленского пехотного полка В. Я. Мирович. Он происходил из знатной малороссийской семьи, будучи внуком переяславского полковника И. Мировича, который в ходе Северной войны начала ХѴІІI века поддержал гетмана Мазепу со шведами, за что и подвергся ссылке в Сибирь. Внук уже оправился от ударов судьбы, поступил на военную службу, хлопотал о возврате имений деда, стремясь пробиться наверх. Пользуясь отсутствием в столице Екатерины II, Мирович с несколькими офицерами в начале августа 1764 года попытался освободить из заточения Ивана Антоновича и провозгласить того императором. Заранее был составлен манифест от его имени, где императрица именовалась «самолюбной расточительницей», чуждой России. Но охрана крепости, проявив бдительность, ликвидировала Ивана Антоновича и схватила заговорщиков. Неудавшийся заговор вызвал большой резонанс в верхах, следствие вёл генерал Ганс фон Веймарн, получивший указание не тянуть с допросами. Казнь состоялась 15 октября 1764 года.