slavjsja_temnaja_vlastiteljnica

Глядя на всё это Грета Хайниц отчаянно пыталась удержать трясущиеся коленки. Вот уже полчаса она чередовала испуганные взгляды в сторону собравшихся с жалобными, обращёнными к Мизори. Но королева их самым бессовестным образом игнорировала. Её Величество гордо восседала перед огромным зеркалом, с упоением наблюдая собственное отражение. О да, Мизори буквально расплывалась от счастья… в отличие от неё.

Самым большим заблуждением о воинах считается убеждённость в том, что они ничего не боятся. Да, не редко в пылу сражения страх отходит на второй план, уступая место другим чувствам: у кого-то ненависти, у кого-то жажде крови, у третьих азарту. Но такое происходит не часто. Она смотрела на Мизори, на то, как рабыни затягивают шнурки доспеха, как щёлкают пряжки ремней, как последние капли тонального крема втирают в смуглую кожу. Не похоже, что королева боялась. Совсем напротив, она буквально дрожала от нетерпения, а в глазах сверкал азартный блеск. Облачённые в перчатки пальцы играючи складывали руны, носок сапога отбивал незнакомый ротному ритм. А вот она сама никогда не чувствовала в себе уверенности – батрачье прошлое и долгое пребывание на дне армейской иерархии вбили в девушку вечный страх. Страх, отступивший лишь после того, как она встретила Ульфрика, обретя в лице последнего защитника, не столько физического, сколько духовного. Именно так, она не подходила для этого визита, во что бы её ни одели и чему бы ни научили. Не подходила по самому главному критерию. С таким же успехом можно было нарядить лича в розовое платьице и назначить фрейлиной.

- Ну, начнём, – меж пальцев колдуньи пробежались голубые искорки. Испуганный крик служанок, улыбка на лице королевы, осуждающий взгляд Валианта, хохот Эстебано.

- Мизори Первая, королева Параракса, – голос герольда завершился ударом гонга, объявляя начало соревнованию по перешёптываниям. Они шли клином, будто боевое формирование. Впереди королева, рядом с ней златокудрая девочка, несущая на бархатной подушечке корону, следом Леди Хайниц и мессир Торблет, шествие замыкал почтенный Эстебано. Иногда Грете удавалось выхватить несколько слов, и хотя большинство их них были обращены к её повелительнице, некоторые фразочки, касающиеся лично Греты, вгоняли ротного в краску. Создавалось впечатление, будто она на рынке невольников, где продавец и покупатель пытаются обсудить каждое достоинство и каждый недостаток живого товара. Каково сейчас Торвальд, с её-то чувствительным слухом и обострённым самолюбием?! Странно, она не видела лица впереди идущей, но согласно её собственной теории о привязке настроения Мизори к углу наклона бёдер, последняя не испытывала ничего похожего на неуверенность, наоборот, казалось, что замечания только распаляют кураж королевы. Она оставила их позади и, гордо продефилировав к центру залы, заняла место по правую руку от хозяина торжества. Её трон не был выше трона Фауста, однако уже сам факт того, что она вошла первой из лордов земель и будет встречать последних делегатов сидя говорил о том, что правитель Ларгоского графства всецело на её стороне.

Внезапно Грета осознала, что рядом больше никого нет – всё посольство Мизорсбурга растворилось среди гостей и придворных, предоставив её самой себе. Девушка огляделась по сторонам – на неё больше никто не смотрит, глаза большинства вновь обращены на мраморную арку, откуда с минуты на минуту должна будет выйти правительница Элии. Ну надо же, кажется, протиснутся в арку ей будет не просто. Разве что подтолкнут сзади.

- О боги, опять, – послышалась за спиной, – мне рассказывали, что лорд Фауст посылал официальный запрос касательно ширины графини. Он даже распорядился изготовить арку с заделом в полметра. И вот, она опять застряла... Куда катится наш Континент.

Но вот графиню протолкнули, она и её свита заняли свои места в первых шеренгах придворных. Затем были объявлены властители Клавендхольма. Здесь всё было несколько иначе: граф, которого Грета узнала по массивной цепи – символу земской власти – замыкал шествие. Возглавляли его три женщины, одна из которых была опоясана мечом. Это была уже вторая женщина с мечом на её памяти. Вторая в свите. Среди пирующих их было гораздо больше, что вызывало у Леди Хайниц изрядную долю удивления – ни в гарнизоне, ни в текущей армии Параракса число последних не превышало четверти от общего числа бойцов. Исключением были разве что сами Хайницы, но они, по словам мужа, вряд ли надолго сохранят верность традициям, заложенными его бабкой.

- Специальный посланник Тамана, – после слов герольда по залу пронесся удивлённый ропот. Говорили о бесчестии, о неуважении к лордам, о высокомерии графа Олафа. Посланец, казалось, не замечал этих слов. Одетый в мантию младшего жреца, он шёл с гордо поднятой головой, слегка придерживая рукой висящую на поясе книгу.