След бури

— Хальвдан, уведи её, — распорядился Кирилл, махнув на защитницу волхва. — Приставь кого-нибудь следить за ней. Передай кметям: коли кто её хоть пальцем тронет — лично руки батогом поотшибаю. А может и ещё кой-чего.

Воевода кивнул и хищно улыбнулся:

— Ну что, пойдём, х» эксэ [1]. Не заставляй применять силу.

Девушка на удивление смиренно пошла вперёд. Проходя мимо Млады, даже не повернула головы в её сторону. Зато воевода одарил воительницу взглядом полным ехидства. Та снова положила было ладонь на рукоять меча, но Хальвдан произнёс негромко:

— Только попробуй… Второй раз тебе это с рук не сойдёт, — и вышел из шатра, провожаемый её злобным взглядом. Вслед за воеводой вышел и неудачливый кметь.

Млада уже направилась за ними, но Кирилл удержал её за локоть. Она, старательно отворачиваясь, дёрнулась один раз, другой и смирилась с его волей.

— Я тебя не отпускал. Жду объяснений.

Млада покусала губу и опустила голову.

— Это моя сестра, князь. — Её голос прозвучал глухо и обречённо. Похоже, она не очень-то рада встрече.

— Это трудно не заметить. Ты знала, что она здесь? — Кирилл начинал злиться. — Просто я не люблю, когда меня и моих людей используют в своих целях.

Воительница глянула искоса, скривила губы в горькой усмешке.

— Нет, я не знала. И мне казалось, что здесь каждый преследует какую-то свою цель. Иначе зачем полегло столько народу?

Кирилл удержался от резких слов, готовых соваться с языка. Всё-таки она слишком много на себя берёт. Не зря Хальвдан когда-то на неё взъелся. Пришла служить в дружину, но по-прежнему не желает никому подчиняться. И теперь смотрит так… С вызовом и угрозой. Хоть саму её вяжи вместе с жрецом и сестрицей.

— Как её зовут?

— Ведана.

Кирилл хмыкнул, наклонился к её уху.

— А тебя как?

Она напряглась, снова дёрнула руку из его пальцев, но Кирилл не позволил вырваться.

— Меня зовут Млада, — она отчеканила каждое слово, будто старалась убедить в них прежде всего себя саму.

— Правда? А я услышал от твоей сестры какое-то другое имя.

Воительница вздохнула, помолчала, а затем подняла лицо. Её взгляд хлестнул неизвестной, потаенной болью. Она разлилась и по телу Кирилла тоже, словно он своими глазами увидел чужие воспоминания о давно прошедших временах. Смутные, размытые, как тени в сумерках. Но в то же время острые, как клинок, который долго пылился на стене, забытый, но теперь снова заточенный.

— Это неважно, княже. Я Млада.

Она мягко высвободилась и вышла.

Кирилл проводил её взглядом. Затем осмотрелся в опустевшем шатре. Взгляд остановился на посохе волхва, почти закатившемся под кресло. Как небрежно тот оставил его здесь, словно какую-то ненужную вещь. Хотя, наверняка, это не просто палка для опоры при ходьбе. Уж больно замысловато выполнен. Два сучковатых тонких ствола дерева, похожего на вишню, переплелись между собой. Их опоясывали стальные прутья, которые, на конце закручивались, обхватывая гладкий чёрный камень, и образовывали навершие. По всей длине прутьев шла чёткая насечка рун.

Помедлив, Кирилл подошёл к посоху, постоял немного, размышляя, наклонился и поднял его. Словно опустил руку в плавильню. По коже пронеслась волна невыносимо жаркого пламени. Он и хотел бы разжать пальцы, но их будто свело судорогой. В глазах потемнело. Но в следующий момент невероятно яркий до боли свет ослепил. Хотелось прикрыть лицо, но тело не слушалось, словно стало чужим.

В голове проносились обрывки прошлого, но не его, а сродни тому сну, в котором неизвестный мужчина сжег древнее капище, а замок обратился кровью, отравившей землю. Он несся над лесами, видел древни, охваченные пожарами, пустой Кирият. Холодные подземелья его замка сочились влагой, а из камер слышались крики страшных мучений. Далёкие шаги становились ближе, отдавались звоном в камнях. И эхо их гуляло под сырыми, покрытыми плесенью сводами. На стенах горели факелы, и в глазах незнакомца, которые были так близко, отражались дрожащие всполохи огня… В серых, таких же, как у самого Кирилла, глазах. Чьи-то холодные как сталь пальцы сомкнулись на горле, перекрывая воздух, и земля ушла из-под ног. Приглушённый шёпот зазвучал в ушах, заставляя волосы на голове зашевелиться.

«Смотри».

Он смотрел — ему некуда было деваться.

Черный кишащий поток тёк через обгоревшие обломки стволов сосен. Невероятно большое войско, которому не было конца. Оно, как стая саранчи, не оставяло после себя ничего. Леса на много верст окрест выгорели, и землю покрывал толстый слой пепла, что колыхался под шагами воинов, ни одного из которых нельзя было разглядеть под доспехами. Войско медленно стекалось к воротам Кирията. А потом замерло в ожидании приказа, заполнив собой пространство, насколько хвалало глаз. Черные воды Нейры почти не отражали солнечного света, превратившись в тягучий дёготь. Да и самого солнца не было — небо затянула пелена облаков и дыма. На стену у ворот вышел человек, которого он уже видел во сне. Его темно-красный плащ плескался за спиной.

Кирилл наконец увидел его лицо — и рванулся из сильных пальцев, не желая верить.

Человеком на стене был он.