След бури

Геста едва не хлопнула себя по лбу. А ведь верно! Если Виген надзирал за ней, то и за Малушей мог проследить.

— Я не могла прийти сама. Он что- то узнал?

Убийца покачал головой.

— Значит, та девица передала всё верно? Ты и правда хочешь от него избавиться?

— Хочу, — твёрдо кивнула Геста.

— Ну, что ж… Так тому и быть.

Грюмнёрэ встал, подошёл к Гесте и медленно обогнул её сбоку. Его затянутая в перчатку рука мягко скользнула по шее. Больше Геста ничего не видела.

Утром она проснулась в своей постели, и все, что случилось ночью, показалось сном. А ещё ей захотелось встретиться с Грюмнёрэ снова и наконец сдёрнуть с него повязку. Интересно, сколько таких же, как она, свела с ума его загадочность и странные глаза? Хоть с первого взгляда понятно, что единожды оказавшись с ним в одной комнате, лучше больше никогда его не видеть.

Дни потянулись ещё мучительнее. Служанки, безмолвными тенями скользящие по светлице, выводили из себя неимоверно. Хотелось выгнать их взашей и взмолиться перед Вигеном. Чтобы он приставил к ней других — так опостылели их вечно мрачные лица и молчание. А ещё бы стихли навсегда тихие шаги стражи за дверью.

Теперь Геста по полдня могла стоять у окна, боясь, что вдалеке появится вереница княжеского войска, ворота откроются и впустят Кирилла, который после встречи с Вигеном обрушит на её голову весь гнев, на который способен. А Хальвдан, прознав о всех делах Гесты, присовокупит к этому то, что знает о ней и Сигнаре.

Это будет конец всего. Конец всех лет, на протяжении которых Геста со дня на день ждала свадьбы и хотя бы тем была счастлива.

Мало кому приходилось узнавать силу княжеского гнева, но те, кому посчастливилось, ещё долго ходили тише воды, ниже травы. А для себя Геста и вовсе не ожидала никакой милости. Уж слишком долго она мозолила Кириллу глаза, слишком на многое замахнулась.

Но князь с дружиной не появлялись. И начало казаться, что всё это вместе с ночной встречей с Грюмнёрэ — лишь плохой затянувшийся сон. Вот взойдёт солнце и, медленно заполняя светлицу потоком ярких лучей, заставит Гесту проснуться. И всё окажется на своих местах: ожидание встречи с Кириллом и его сильных рук, от одного прикосновения которых перехватывает дыхание. И Тора, по обыкновению сидящая над вышивкой в дальнем углу комнаты, что-то тихо бормочущая себе под нос.

А, может, она проснётся на Клипбьёрне семнадцатилетней девчонкой и, накинув на плечи недавно подаренную отцом шубу, выйдет на улицу, вдохнёт неповторимо свежий морозный воздух, пропитанный запахом хвои и холодный вод Нейры. Взъерошит мех на воротнике ветер с фьордов. Сигнар вечером прибежит к ней тайком, и они будут целоваться до головокружения.

Не будет ничего: ни обиды, ни сжигающей душу ненависти к Младе, ни леденящего страха перед Грюмнёрэ с непроницаемым лицом.

Ничего.

В этом непонятном, мутном состоянии прошло три дня. И четыре. А затем детинец всколыхнуло страшное известие.

Во время очередной проверки работы городской стражи погиб Виген.

Глава 13

Сражение затихало, как стихает ветер после бури. Вельды отступали. Неизвестно, кто отдал им такой приказ, но они повиновались ему все, как один. Распалённые боем княжеские воины гнали их дальше в лес. Лучники сыпали в спины стрелами — перебьют всех до единого. Но нужно оставить хотябы несколько человек в живых, чтобы было, кого допросить.

Кирилл окликнул Бажана, который уже шёл к нему, ошалело осматриваясь и глубоко дыша.

— Бажан! Нужно их догнать. Прикажи, чтобы взяли пленных.

Кирилл огляделся в поисках хоть какого-нибудь коня, но перепуганные лошади разбежались. Теперь они топтались тут и там вдалеке да зыркали по сторонам. Не приближались, но и совсем не убегали.

Бажан свистнул. На зов, распугивая всех на своём пути, тут же примчался его мощный гнедой жеребец. Кирилл только и успел шагнуть в сторону — а то эта зверюга затопчет и не заметит. Воевода ухватил коня под узду и тяжеловато запрыгнул в седло. Жеребец присел на задние ноги и, извернувшись, попытался цапнуть хозяина за колено. Уж непонятно, за что осерчал. Бажан натянул поводья, уверенно пришпорил своенравного коня и тот, лишенный выбора, метнулся вперёд.

Кирилл, точно зная, что старик верно понял его и отдаст нужные распоряжения разбушевавшимся воинам, направился к шатру жреца, до которого так и не успел пока добраться. Суматоха вокруг него уже стихла, а тел вельдов — прибавилось. Чем ближе он подходил, тем сильнее хотелось повернуть назад, словно шатёр был окутан тёмным ядовитым дымом, видимым только ему одному. Похожее чувство он испытывал, когда Рогл пришёл к нему в покои. Такая же тревога, желание отгородиться заливали грудь и голову. Плечо саднило, напоминая о том, что у него, возможно, осталось не так много времени.